Читаем Богословско-политический трактат полностью

Теперь пора исследовать и остальные. На подобных же основаниях показывается, что книга Иисуса Навина не есть автограф; ведь тот, кто свидетельствует об Иисусе, что славен он был по всей земле (см. гл. 6, ст. 27), что он ничего не опустил из предписанного Моисеем (см. поел. ст. гл. 8 и гл. 11, ст. 15), что он состарился и призвал всех на собрание и что, наконец, он испустил дух, – очевидно, другое лицо. Далее, рассказывается также о некоторых событиях, случившихся после его смерти, именно: что после его смерти израильтяне почитали Бога, пока были живы старейшины, знавшие его, а в гл. 16, ст. 10, – что Ефрем и Манассия «не изгнали Ханаана, живущего в Газере, но что (прибавляет он) Ханаан жил среди Ефрема до сего дня и был данником». Это то же самое, что рассказывается в книге Судей, гл. 1; также и способ выражения – «до сего дня» – показывает, что писатель рассказывает о древнем событии. Подобны этому также текст гл. 15, поел, ст., о детях Иуды и история Халева, от ст. 13 той же главы. Кажется, что и тот случай, рассказанный в гл. 22, от ст. 10 и пр., о двух с половиной коленах, соорудивших алтарь за Иорданом, также произошел после смерти Иисуса, так как во всей этой истории нет никакого упоминания об Иисусе, но только народ решает вести войну, посылает послов и ожидает их ответа и, наконец, одобряет его. Наконец, из гл. 10, ст. 14, ясно следует, что эта книга была написана много веков спустя после Иисуса; там говорится: «Ни одного другого дня не было, как тот, ни прежде, ни после, в который Бог (так) повиновался бы кому-нибудь», и пр. Итак, если Иисус и написал когда-либо какую книгу, то она, конечно, была та, которая цитируется в гл. 10, ст. 13, т. е. в том же самом рассказе. А что книга Судей написана самими судьями, то, я думаю, ни один здравомыслящий не убежден в этом; ведь эпилог всей истории, которая имеется в 21 главе, ясно показывает, что вся она была написана только одним историком. Затем, так как писавший ее часто упоминает, что в те времена никакого царя не было в Израиле, то несомненно, что она была написана после того, как цари получили власть. На книгах Самуила нам тоже нечего долго останавливаться так как история продолжена далеко за пределы его жизни. Однако я желал бы заметить лишь то, что эта книга была написана тоже много веков спустя после Самуила. Ибо в кн. 1, гл. 9, ст. 9, историк замечает в скобках: «В древности в Израиле так говорили, когда кто-либо шел спросить совета у Бога: ну пойдем к видящему, ибо, кто теперь называется пророком, в древности назывался видящим». Наконец, книги Царей, как из них же самих видно, были составлены на основании книг о деяниях Соломона (см. I Цар., гл. 11, ст. 41), летописей царей иудейских (см. гл. 14, ст. 19, 29, той же книги) и летописей израильских царей. Таким образом, мы заключаем, что все эти книги, которые мы до сих пор рассматривали, суть списки с других и что о событиях, содержащихся в них, рассказывается, как о старине.

Перейти на страницу:

Все книги серии Я — свет, который над всеми

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Философия
Философия

Доступно и четко излагаются основные положения системы философского знания, раскрываются мировоззренческое, теоретическое и методологическое значение философии, основные исторические этапы и направления ее развития от античности до наших дней. Отдельные разделы посвящены основам философского понимания мира, социальной философии (предмет, история и анализ основных вопросов общественного развития), а также философской антропологии. По сравнению с первым изданием (М.: Юристъ. 1997) включена глава, раскрывающая реакцию так называемого нового идеализма на классическую немецкую философию и позитивизм, расширены главы, в которых излагаются актуальные проблемы современной философской мысли, философские вопросы информатики, а также современные проблемы философской антропологии.Адресован студентам и аспирантам вузов и научных учреждений.2-е издание, исправленное и дополненное.

Владимир Николаевич Лавриненко

Философия / Образование и наука
Этика Спинозы как метафизика морали
Этика Спинозы как метафизика морали

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Аслан Гусаевич Гаджикурбанов

Философия / Образование и наука