Богословское-На-Могильцах

Современники отдавали должное его уму и природной сметке, но они, как мы теперь знаем, написали про него и немало дурного.

Впрочем, писалось это уже в годы опалы князя Гавриила Петровича Гагарина, когда многие, еще недавно заискивающие перед любимцем Павла I, торопились отомстить ему, очернив в своем кругу и в глазах потомства.

В 1811 году Ф. В. Ростопчин представил великой княгине Екатерине Павловне «Заметки о мартинистах» (масонах. — Авт.), где немалую часть написанного посвятил князю Гагарину. «Это был один из тех людей, которые высказывали большую привязанность великому князю Павлу и дозволяли себе порицать мероприятия Екатерины II. Это был человек умный, деловой, но низкий, интересан, развратный, кутила, опутанный долгами и потерявший всякую репутацию».

Как видим, черной краски и бранных слов граф для давнего своего знакомца не пожалел. Однако написано это, обратите внимание, через три года после смерти князя. Опальный Ростопчин, удаленный Александром I от двора, сводил последние счеты со своим соперником в постоянной борьбе за близость к Павлу I. Есть в этих «Заметках» не только уничижительные эпитеты, но и серьезнейшее для чести князя обвинение: «Единственно только страх заставил его сделаться предателем…» И далее Ростопчин уверял, что, будучи обер-прокурором, Гагарин выдал императрице Екатерине II тайны русских масонов. А в тайнах этих он был достаточно осведомлен, так как являлся «гроссмейстером главной масонской ложи в Москве».

Надо сказать, что убеждение в предательстве князя разделял не только Ростопчин. В одном из писем современников (а написано оно за десять лет до ростопчинских «Заметок»!) встречалось утверждение, что свою «Записку» Екатерине тогдашний московский главнокомандующий А. А. Прозоровский составил на основе рассказа князя Гагарина. Однако в ряде документов это обвинение оспаривается.

Но не все в запоздалом доносе графа Ростопчина было выдумкой. Гагарин действительно был гроссмейстером. И не только! Полностью его тайное звание звучало так: «Гроссмейстер всех лож, председатель национальной ложи и префект капитула Феникса». А еще в выданном ему дипломе были такие строки: «Высокопросвещенный, свободнопринятый каменщик, рыцарь, брат пурпуровой ленты. Ему предоставляется действо высшего суда над членами Ордена».

А чтобы была понятнее значимость всех этих чинов и званий, приведем всего лишь одну строку из бумаг известного московского масона А. А. Ржевского: «Четыре ложи в России — Петр Татищев, Н. Н. Трубецкой, Новиков и Гагарин».

В этой фразе для нас очень важно появление нового имени — Николая Ивановича Новикова. Неутомимый просветитель, писатель, журналист, человек горькой и трагической судьбы, он по праву должен занять свое место в этом повествовании. В переписке многих известных людей XIX столетия имена Новикова и Гагарина стоят рядом. Несомненно, что начало их знакомству положила общая принадлежность к братству вольных каменщиков — масонам.

В XVIII столетии масонство было повальным увлечением петербургских и московских дворян. Для одних это была всего-навсего великосветская игра, другие преследовали какие-то личные или политические цели, третьи (и к ним в первую очередь относился Новиков) страстно жаждали духовного единения, служения обществу. Рассказывают, что в первые годы своего царствования Екатерина II на вопрос, где тот или иной вельможа, получала обычно ответ: «В ложе, ваше величество». Но это было, повторим, вскоре после ее восшествия на престол, когда Екатерина еще считала необходимым заигрывать со своим окружением. Вскоре она стала неутомимой гонительницей «вольных каменщиков», к каким бы слоям общества они ни принадлежали.

«В то время существовали в России люди, известные под именем мартинистов… — писал А. С. Пушкин в статье «Александр Радищев». — Странная смесь мистической набожности и философического вольнодумства, бескорыстная любовь к просвещению, практическая филантропия ярко отличали их от поколения, которому они принадлежали».

Было бы крайне легкомысленно в рамках этой небольшой книги пытаться, хотя бы бегло, рассказать о религиозно-нравственном учении, имеющем к концу XVIII столетия уже довольно солидную историю. Нам важно сейчас отметить, что человек высочайших моральных принципов, не терпящий никаких компромиссов, Н. И. Новиков поддерживал в течение ряда лет отношения с князем Гагариным. Известно, что Гагарин несколько раз посещал Новикова, когда тот в 1779 году переехал в Москву и усиленно занялся издательской деятельностью.

В журнале «Русский архив» за 1892 год натолкнулся я и на такой любопытный факт. В 1773–1775 годах Николай Иванович Новиков взялся за издание «Древней российской вивлиофики» — библиотеки памятников русской истории, культуры и быта.

С похвалой отозвался об этом издании Николай Михайлович Карамзин: «Господин Новиков в самых молодых летах сделался известен публике своим отличным авторским дарованием… издал многие полезные творения, например, «Древнюю российскую вивлиофику»…»