Богоубийца (СИ)

Пока Ильма ещё не увидела в деле их главного — Архидемона. Однако и без него существовали другие командующие, кто-то вроде генералов и прочих высших командиров. К примеру, она пару раз в гуще боя замечала, как один из порождений отдавал команды другим, в точности как сержант или десятник в войсках. В недавнем сражении это было порождение тьмы с посохом. Эмиссар направлял других куда атаковать и подгонял одних, в добавок ко всему, он умел колдовать, что тоже было весьма занятным фактом. Как известно, магия в Тедасе напрямую связана с Тенью. Значит, порождения тьмы тоже имеют связь с потусторонним миром? Рассуждала Ильма в совсем не располагающим к таким размышлениям месте.

Слишком много всего было непонятно и вообще неизвестно — одни лишь догадки. Сентинел решила, что Скверна каким-то образом управляет всеми зараженными, диктует им: «что надо делать». И если тот голос, который слышит каждый оскверненный, принадлежит Абстракту, то возможно удастся отыскать его местонахождение. В её рассуждения вмешался Голод. Приступ невыносимой жажды охватило Ильму всего на несколько секунд. Она уже ощущала нечто подобное после того случая в горах Лотеринга. В глазах резко потемнело, от чего она чуть не упала в лужу крови и тел из-за потери равновесия. Оставив клетку и зловонье позади, она вышла на «свежий» воздух. Рядом с клеткой гнома поблизости не было.

Прочистив горло и мысли крепким пойлом из своей фляги, Огрен пришел в себя после побоища и расправы в клетке и уже выглядел повеселее. Его броня была изрядно потрепана в нескольких местах, но воина это, кажется, никак не смущало. Очистив свою рыжую бороду остатками от фляги, он решил пробежаться по другим клеткам. Везде наблюдалась такая же картина — безобразные клетки, набитые до отказа все ещё живыми, но потерявшими рассудок, пленными. Порождения тьмы почему-то не спешили избавиться от них. Рядом с каждой клеткой стоял огромный ушат с прогнившим мясом до краев. Только Создателю известно, что за мясо собирали эти твари, среди которых, если покопаться, можно заметить отрубленные руки, ноги и остальные части тела людей, гномов, эльфов, рогатых также и животных.

Огрен узнал среди них ещё нескольких членов из дома Бранки. Также, как и первая, они не стремились отвечать на вопросы воина — только бездумно мычать и требовать свежую плоть. Перед Огреном предстал вопрос: «что делать с пленными?». Никто не заслуживал такой участи. Лучше смерть, чем такое существование.

Осматривая форт, Сентинел наткнулась на огромный рубиновый кристалл внутри одного единственного помещения. Прямо из земли торчала алая лириумная жила в высоту чуть ли не в три метра. От неё шел странный низкий гул, и вокруг творилось совершенно необъяснимое. Мелкие камни и пылинки кружились в своеобразном танце. Сентинел завороженно смотрела одним глазом на кристалл и медленным шагом приблизилась к ней вплотную.

— Подойди… — раздался чей-то тихий шепот.

Сентинел вертела головой в поисках кого-нибудь ещё, но никого не было. Внутри помещения была она и кристалл.

— Услышь нас…

Сентинел остановилась перед красным лириумом и словно загипнотизированная смотрела на кристалл.

— Дотронься…

Изящные пальцы женщины осторожно прикоснулись к гладкой и ровной поверхности лириумной жилы. От её соприкосновения кружившиеся камешки и пылинки задергались в хаотичном темпе. Постепенно гул превратился в некую музыку.

— Это сила… Прими её… — повторил голос.

— Сила? Да, я хочу силу…

Внутри лирума появилось движение либо же просто игра света. Но оно резко прекратилось. Мелодия заорала жутким скрежетом, будто тысяча голосов одновременно подверглись агонии. Жуткий шум продолжался не долго, затем снова сменился на тихий едва разборчивый шепот:

«Мы здесь…

Мы ждали…

Мы спали…

Мы разбиты…

Мы ущербны…

Мы скверны…

Мы терпим…

Мы ждём…

Мы нашли сны…

Мы проснёмся…»

— Страж! — бас Огрена вывел Ильму из наваждения. — Я нашел других.

Растерянная женщина некоторое время стояла и ничего непонимающим взглядом осматривала свою руку как будто видит её впервые.

«Что это было?», — Сентинел не смогла вспомнить последние минуты. Она слышала лишь мелодию, такую манящую и приятную потом тот жуткий шум. Закрытый повязкой глаз стрельнул резкой болью, будто его бросили в горящую лаву. Издав выкрик, бретонка сняла повязку и стала массировать глаз. При алом свечении от жилы, гном смог разглядеть изменения на лице своей спутницы. Глаз, который Ильма прикрывала, был весь черный, только зрачок горел алым огнем.

Застыв у прохода, Огрен с опаской присматривался к женщине. Его могучие руки сами схватились за секиру. Бравый гном мало чего боялся в этой жизни, но отчего-то эта странная женщина его пугала. Пугала чисто на животном инстинкте. Огрен сам не понимал почему, но иногда наблюдал за собой самый настоящий оторопь: при резком звуке от её голоса, иногда от её чудовищного взгляда. Огрен при первой встрече отметил красоту женщины, но одновременно и некую опасность.

— Что-нибудь нашел? — спросила бретонка, только что заметив стоящего столбом Огрена и, естественно, пропустив его слова сквозь уши.