Богоубийца (СИ)

По всему залу пошли разговоры и смешки мол, что же эта женщина несёт. Многие предположили о магическом даре оной. И поэтому она считает себя достаточно сильной, чтобы пойти на оскверненного древнего бога. С архидемоном видите ли хочет драться, чтож, пускай, одним глупцом меньше.

Люди не восприняли слова бретонки всерьез, а довакин не стала их разубеждать. Она ни на йоту не растерявшись, села на свое место. Ей была просто интересна реакция этих людей. Убедившись в правоте своих догадок, она вернулась к вопросу об обучении. Её спутники с некой долей сочувствия смотрели на беловолосую. Мало кому придет в голову ляпнуть что-то такое перед сотней уважаемых людей, пусть только из одного эрлинга.

— Так вот, как ты уже поняла, крики состоят из слов. И чем больше слов в крике, тем он сильнее. Комбинируя различные слова силы, можно получить поистине удивительный результат, — как ни в чем не бывало, разъясняла Ильма Морриган суть её недавнего вопроса.

— Это не так уж и просто сделать, дова, — как «якобы» знаток слов, вставила свое мнение Ал.

— Сложно, не значит невозможно, — нравоучительно изрекла Ильма. — Сегодня ты хорошо постаралась, Морриган. Дня через два или три можешь овладеть первым словом, пусть и не в полной форме.

Ведьме были приятны слова довакина. Будь на её месте кто другой, она бы отнеслась к лести с презрением, а Ильма просто оценила её старания. В этот момент, проспавшая весь день, Алдуин испытывала странные чувства, доселе ей неведанные. «И как смертные живут со всеми этими эмоциями…», — гадала она, размышляя об этом.

— Ал, а ты как? Готова вспомнить величие своего языка? — вывели её из раздумий слова Сентинел.

— Да, — без промедления выпалила та.

— Тогда пошли к плацу.

— Ночь же на дворе, — ничегошеньки не смысля о чем говорили дамы, проговорил Ромерик. Дамы удостоили его взглядом, безмолвно говоря «и что?».

Почти все собравшиеся сразу же позабыли о выступлении беловолосой женщины с клинком за спиной, кроме некоторых. Эамон с интересом подсматривал за столиком, где сидела Ильма. Ему уже сообщили о некоторых нюансах его выздоровления. Помимо этого, во сне он видел похожую на неё девушку. После пробуждения он решил, что это был просто сон и мало ли что могло привидится там. Но когда она зашла в зал, он вспомнил девушку из своего сновидения. Там беловолосая воительница сражалась с монстрами, каких он никогда не видел.

Довакин вместе с ученицами покинула зал и вышла во двор. Снаружи стояла кромешная темень, только свет факелов мерцали в нескольких местах. В безлунную ночь прохладный ветер продувал до костей. Алдуин пыталась согреться руками и следовала по пятам за Ильмой.

Они снова пришли на поле для тренировок.

— Ал, скажи, тебе что-нибудь приснилось? — внезапно спросила Сентинел.

Её слова помогли вспомнить момент пробуждения. Ал вспомнила, как ей приснилось то же темное место. Черная и бездонная пустота и девочка из света.

— Она что-либо говорила?

— Не знаю… Гм… Она передала тебе вспомнить что-то важное о своем рождении.

— Рождении? Хм… — сильно призадумалась довакин, глядя в звездное ночное небо.

«Неужели это правда? Но, этого не может быть или может…», — копалась в своем детстве Ильма.

Если вспомнить, то она никогда не видела своего отца в живую. Только его нарисованный портрет висел в гостиной в поместье леди Сентинел. А сама госпожа Сентинел не распространялась об отце девочки. Ильма пару раз пыталась расспросить ее как следует, но магесса всегда находила туманное изречение. А потом и самой Ильме стало не интересно.

«Потому что его никогда и не было», — шепнул ей холодный голос.

— Дова?! — вывел Ильму из оцепенения обеспокоенный женский голос.

— А, ничего. Просто размышляла. Слушай, ты же должна знать очень многое об абстрактах.

— Ну, немногое могу вспомнить, — неуверенно ответила Ал, не понимая, куда клонит бретонка.

— А знаешь, как они выглядят?

— Полагаю, у них нет определенной формы. По крайней мере, я не видела. А тот, что ты поглотила лишь маленькая частичка от когда-то цельной сущности. А почему ты спрашиваешь? Поверила мне?

— Можно и так сказать, — усмехнулась бретонка.

«А мне остается надеяться на то, что меня тоже кто-то остановит, когда сойду с ума», — предсказывала возможный исход Ильма.

Несмотря на видимость несерьезного отношения ко всему, Ильма не считала себя и не была безответственной. Многократные пребывание на грани между жизнью и смерти научили молодую ещё девчонку одной простой вещи: трезво оценивать свои шансы в любом деле. С получением новых способностей, конечно, эта наука жизни перетерпела изменения, но всегда оставалось для неё на первых ролях. Кроме значимости своей жизни, конечно. Довакин особо об этом не переживала. Смерти она никогда не страшилась.