Богов любимцы

– Должно быть, ты много видела богов в своей жизни, – усмехнулась Алетейя.

– У сарматов только два божества – Ветер и Меч. Но их может увидеть всякий, у кого есть глаза.

– Странные у вас боги… Как можно в них верить? Ведь нет ничего непостояннее, чем ветер, и ничего опаснее, чем меч.

– Ветер – причина жизни. Меч – причина смерти. Что может быть важнее для человека, чем жизнь и смерть?

– Ты боишься смерти?

– Не знаю… Я как-то никогда не думала об этом… Мне всегда казалось, что я буду жить так долго, как пожелаю… Может быть, даже вечно… Да, я хотела тебя спросить… Как ты догадалась о том, что я девушка?

– В моей опочивальне стоит древняя статуя Артемиды-охотницы. С детских лет я мечтала о подруге, во всем похожей на нее, и когда увидела тебя, мне показалось, что мое желание наконец исполнилось… А у тебя были подруги?

– Только друзья.

– Я предлагаю тебе свою дружбу.

Алетейя наполнила золотые кубки прозрачным рубиновым вином и один из них подала Танаис.

– Это вино похоже на кровь, что течет в наших жилах. Я хочу выпить его вдвоем с тобой.

– У нас это делают не так…

Танаис протянула руку, нашарила на столике возле постели фруктовый нож и, быстрым движением вскрыв вену, капнула несколько капель крови в оба кубка.

– Теперь ты.

Стараясь не бледнеть при виде крови, Алетейя порезала тонкий розовый пальчик, и алая кровь смешалась с алым вином.

Глядя в глаза друг другу, девушки осушили кубки до дна, и Танаис сказала:

– Это страшная клятва. Ее дают друг другу воины перед боем, и разрешить от нее может только смерть. Нет ничего, что не смог бы сделать сармат для своего кровника.

Двери распахнулись, и в покои вошел мужчина высокого роста и атлетического телосложения, в котором Танаис не сразу узнала того самого стража, который не пускал ее в город.

– Принцесса, мой повелитель и ваш отец требует пленницу к себе.

– Она не пленница здесь, а гостья.

– Это не меняет сути дела. Хозяин хочет говорить с ней, кто бы она ни была, – и, обращаясь уже к Танаис, мужчина сухо добавил. – Следуй за мной.

Когда они вышли из опочивальни, Номос огляделся по сторонам и быстрым шепотом произнес:

– Не доверяй особо ни Хозяину, ни его дочери. Они любят дурачить людей.

– Я разве о чем-то спрашивала тебя? – надменно прищурилась Танаис. – У меня на родине раба, который посмел за спиной хозяина обсуждать его, наказывали плетьми, а затем привязывали к хвосту дикой кобылицы и пускали ее галопом.

– Не горячись. Выслушай меня. В хозяйском саду растет дерево добра и зла. Его плоды дают тому, кто их отведает, сверхчеловеческую силу и могущество. Поэтому Хозяин запретил мне есть их. Но ведь тебе-то он этого не запрещал. Я принес тебе один плод. Съешь его, и сама станешь богом. Хозяин тебе вовсе и не нужен будет, потому что ты будешь знать и мочь все, что знает и может он.

– Я не ем ворованное.

– Смотри, чтобы когда-нибудь тебе не пришлось пожалеть о своем решении…

Он привел ее в обширный роскошно убранный зал и, велев ждать, оставил одну.

Некоторое время сарматка изучала обстановку, осматривала всевозможные редкости и диковинки, которые в изобилии наполняли зал, но в конце концов заскучала и стала нетерпеливо мерить шагами расстояние от стены до стены. Вдруг краем глаза она заметила какое-то движение на одной из картин, изображавшей битву лапифов с кентаврами, и, стараясь не выдать себя, стала исподтишка присматриваться к ней, и вскоре ей все стало ясно. Глаза одного из кентавров неотрывно следили за ней, куда бы она ни направлялась.

– Не слишком-то совместимо с царским достоинством подглядывать из-за угла? – громко спросила она, повернувшись к кентавру лицом. – Почему ты прячешься? Ты меня боишься?

– Если бы я был так завистлив, как обо мне говорят, я бы позавидовал твоему самомнению, – появляясь из-за портьеры, сказал с усмешкою хан и уселся на стоявший в центре зала золотой престол.

– Зачем же ты подсматривал?

– Мне хотелось взглянуть на твое лицо, когда ты думаешь, что находишься совсем одна.

– И что же ты увидел?

– Что увидел, не скажу, но мне это понравилось.

– Зачем ты звал меня?

– Ты смела не менее, чем прекрасна. Это достойно похвалы.

– Меньше всего, царь, хотелось бы мне заслужить твою похвалу.

– Твоя дерзость равняется только твоей красоте. Но не забывай о том, что твоя жизнь находится в моих руках.

– Моя жизнь, царь, как и твоя, находится в руках богов.

Угрожающая усмешка промелькнула на узких губах владыки.

– Это совсем не трудно проверить. Сейчас я прикажу палачу отрубить твою голову, и пусть твои боги защитят тебя, если смогут.

– Ты, как и топор в руках палача, всего лишь орудие божьего промысла. И если моей голове суждено упасть, значит, на то была высшая воля.

– Ты умна не менее, чем смела и прекрасна. Не слишком ли много достоинств для девушки?

– Царь, мне известно только одно чисто мужское достоинство. Угадай, какое?

– Я не намерен выслушивать твои дерзости. Уходи.

– Прости меня, царь. Горе помрачило мой рассудок, и я плохо владею собой. Я пришла, чтобы просить тебя об одной милости.

– Какой же?