Богу

Внимая жизни долго, чутко,
Судьбой таинственной влеком,
Постиг я рано ложь рассудка,
С его лукавым языком.

На думы сердца отвечали

Мне небо, поле и волна:
Есть радость мудрая в печали,
Вез скорби радость не полна.

Далёкий тихого уюта

И к самому себе лишь строг,
Молюсь, не жалуясь, кому-то
И жажду ласки превозмог.

Обманом сердца не врачуя,

К земному чувствую вражду:
Чего так пламенно хочу я?
Кого томительно так жду?

Спешу вперед, бреду ль обратно,

Рыдаю ль в церкви возле свеч, —
Я верю в то, о чём так внятно
Твердит душе немая речь.

Мне места нет в краю родимом,

И равно чужды все места;
Иду я грешным пилигримом,
Иду один и без креста.

Я мукам рад, — их много-много,

Но жаждет их больная грудь.
Трудна безвестная дорога,
Но верен мой суровый путь.

Подачек жизни не приемлю

И знаю, где конец труду:
И небо сброшу я на землю,
Иль сам на небо я взойду!

«Мы в холодный блеск луны…»

Мы в холодный блеск луны
Пьяно, страстно влюблены,
В непонятный разговор
Затуманившихся гор,
В полувзгляды и в намёк,
В чуть мелькнувший огонёк:
Всё поняв, весь мир любя,
Потеряли лишь себя.

«Перепояшь веревкой чресла…»

Перепояшь веревкой чресла
И скорбь земную заглуша,
Иди в пустыню, чтоб воскресла
Твоя распятая душа.

Того, что смертно, ей не надо, —

Свершилось: мир давно сгорел,
И поборовшей трепет ада
Назначен пламенный удел.

Лишившись призрачного крова,

Она навеки спасена
И благодатью Бога — Слова
К Нему, к Нему вознесена!

«Я знаю мир! — для мёртвых нем он…»

Я знаю мир! — для мёртвых нем он
И чар заветных не хранит:
Так обманул их хитрый Демон,
Задёрнув сумраком гранит.

Я знаю мир! — рабам он страшен,

Как призрак гробовой доски:
То Дьявол им сверкнул меж башен
Кровавым маревом тоски.

Я знаю мир! — как в балагане.

Живёт в нем пёстрый лицедей:
Так пошутил, смешав все грани,
Хулитель Бога и людей.

Я знаю мир! он не загадка

Для тех, кто кроток и убог,
Кто без страданий, кто так сладко
Земную радость превозмог…

«Сгорела страсть. Под серой грудой пепла…»

Сгорела страсть. Под серой грудой пепла
Погас навек ее безумный жар;
И, закалясь, моя любовь окрепла
Светла, чиста, свободная от чар.

Годами ждал мучительно кого-то

И сладкой лжи дарил себя на миг.
Сгорела страсть. И ласково с киота
Мне говорит о правде скорбный Лик.

И на земле теперь я, как прохожий,

Который путь свой держит в мир иной…
И только ты мне стала вдруг дороже,
С твоей любовью страстной и земной!

«Суров и печален таинственный путь…»