Бой - баба

Пожалела мимолетно непутящую девчушку Александра. Отмыть бы ее, приодеть, манерам подучить. И фигурка ведь есть, и ножки что надо. Грудь изуродована, но и это поправимо. С таким свежим личиком можно ангелочка невинного сыграть. Запросто. Или женщину-вамп. Гетеру греческую в ниспадающем складками хитоне. Да что угодно!

Но только не сиськи наперевес и кошмарные платформы. Такой наряд не для мужчин. Больше подходит прыщавым, истекающим первыми смутными желаниями зеленым юнцам.

Прошло время, и мужчины засобирались на свежий воздух. Видела красавица сквозь стекло, как ушли они в безлюдный лесочек. Окруженные сунувшими руки в карманы недоверчиво настороженными телохранителями.

Заволновалась неожиданно Александра. Бессвязные обвинения Вадима в адрес Мурата вспомнила. Мол, это он Гаврика зарезал. Превратилась вся в слух, ловя малейшие шумы с улицы. Все ждала, когда же пальба за окном начнется. А вдруг действительно друг дружку перестреляют?.. Жалко, Вадима с ними нет…

Полчаса не прошло, посетило женщину горькое разочарование. Назад кавалеры вернулись. Оба. Живые и здоровые. Язык, видимо, общий нашли. Не зря сказано — ворон ворону…

Смотрит на умиротворенно ухмыляющихся уркачей красавица, ненавистью жгучей переполняется. Мысль внезапная обожгла — значит, Гаврика убил не Мурат. Тогда кто?..

Не по себе вдруг стало красавице. Подозрения темные на ум пришли. Зыбкое предположение о неведомом преследователе. И шальной, смешной и страшный вариант — подставить всех бандюг под нож неизвестного. Пусть кромсает…

Очень скоро Антон распробовал «кокс». Блондинка уговорила. Личным примером.

Стоит ей нюхнуть кокаинчику, сразу отвязной в сексе становится. Как сучка блудливая в разгар течки. Глазищи безумные, на всех кидается. Даже жирным «хорьком» из ЖКХ не брезгует.

После первой пробы фирмачу стало плохо. Сначала появилось странное ощущение, что внутри попросту все вымерзло. Ничего не чувствовал. От глаз до груди. Даже слышать перестал. Так, издалека откуда-то звуки неразборчивые долетали. И то как сквозь вату. Потом в глазах зарябило. Мушки забегали. Блевать потянуло. Курва белобрысая в штаны без спросу полезла, так по морде ей дал. До того вдруг противной показалась.

И вообще, все вокруг отвращение вызывало. И девки, и Вадим с его вечной ухмылочкой. Сам себе тошен стал. О жене и детях базара нет. Век бы их не видеть.

Второй раз по кайфу ударило. В мозгах ясность необычайная. Все до точки знал, все понимал. Людей насквозь видел. И бабу сразу же захотел. Тигром на блондиночку прыгнул. Трусы дуре порвал. Сама виновата. Поворачиваться надо было быстрее.

Молотил ее, как никогда прежде. Гигантом половым себя ощутил. Титаном и Геркулесом. Была б возможность, всю округу бы чохом поимел. А после атас полный наступил. Даже жить расхотелось. Такая вдруг тоска черная навалилась, хоть в петлю лезь.

Хорошо, белобрысая не растерялась. Еще дозу подогнала. Дорожку белую на снятом со стены зеркале быстренько соорудила.

Как ее звали-то? Не то Анюта… не то Катюха… Маруха, короче.

Снова Антона слегка приморозило. Форма боевая вернулась. Теперь на чернявую потянуло. Та поумней оказалась. Махом трусики сдернула.

Подмял под себя смугляночку фирмач. Пошел махать, та лишь ойкает. В восторг от мощи небывалой сначала впал, потом неладное почуял. Финиша-то победного нет! Тю-тю. Елозил-елозил, тужился-пыжился, а все никак. Выдохся уже. Изнемог. Достоинство дыбом, сам как кисель. Пот едучий ручьями, ноги-руки дрожат, дыхание сперло. Будто вагон кирпичей один раскидал. Сдался наконец. Сполз с марухи обессиленно. И тут ломка по новой достала. Скрутило коммерсанта. В башке мрак кромешный. Ни лучика. Горечь во рту. И такая муть внутри, что выть хочется. Дал бы кто пистолет, застрелился бы.

Поднял затосковавшие глаза Антон, к Вадиму обратился:

— Дай…

— Загнешься, дурень, — отсоветовал веселый уркач. — Нельзя сразу много.

Мигнул голым девкам, чтоб убирались, закурить кенту предложил. Подсел с таинственным видом:

— Хочешь кайф постоянно иметь? Не за бабки?..

Промолчал Антон. Он в этот момент мысль тягучую обсасывал. Тоска запредельная достала. Вены, что ли, порезать?.. И Вадим больно ласковый. Никогда таким не был… Дразнится, сволочь. Чтой-то вымутить хочет…

— Ты, Антоха, мэру нашему вроде шуряка приходишься, — журчит вкрадчиво над ухом. — Льготы разные имеешь. Менты позорные к тебе не суются. Помог бы браткам, а? Я тебе дури хоть мешок насыплю и телок обеих отдам. Дери их днем и ночью — во че захочешь. Слова против не скажут. Еще и рады будут…

Хочется Антону крикнуть: «Так сейчас дай! Не тяни, а то точно повешусь!»

Вместо этого разлепил ссохшиеся губы, выдавил с трудом:

— Че надо?

— Пустячок, Антоха. Товар на склад принять. Не бойся, не наркота. Так, бумаг кой-каких не хватает. Зато пахан спасибо скажет.

Стукнуло в башку коммерсанту. Камыш, сука! Бабки халявные из кармана увел! Но тут договор с крученой контролершей в памяти всплыл.

Поднял чугунную голову фирмач. Прохрипел со свистом:

— Пусть Камыш сам скажет. Тогда согласен.

Рассмеялся натянуто Вадим. По плечу дельца хлопнул: