Бой - баба

Кровавое это занятие — воровские разборки. Денег больших стоит. Опять же бизнесу сплошные убытки. Потому каждый смотрящий обязан до последнего пытаться миром все вопросы порешать.

Хмыкнул вор со значением, терпение проявляя:

— Скольких я твоих из клетки вытащил, Мурат? Че могу — делаю. А ты грубить начинаешь, невозможного требуешь. Смотри, менты по-настоящему еще не злились.

Понял намек с полуслова кавказский наркоделец. Действительно, в случае чего не только урки — мусора с утроенной силой насядут.

Тех только подразни. А у Камыша дури хватит — подложит сам бомбу, после на чечен свалит. Громче всех глотку драть начнет: «Бей черных! Они кругом виноваты! Мурат Басайке лепший кент!»

Что было, то было. Ходил Мурат с Шамилем на Буденновск. Лицо маской прикрыв. Летчиков российских самолично поймал. Расстрелял возле забора. Ни одна сволочь о том не знала. Только — свои. А вот вор проведал как-то. Ухмыляется теперь гадко. Чуть что, сразу за ментов базар со значением заводит. Мол, не дергайся лучше, браток. Пальцы-то — вот они! Возле самого горла!

А после первой войны Шамиль с родней героином занялись. Лабораторию прямо в доме поставили. Кого им бояться? Не Масхадку же! Тот со своей президентской гвардией и близко к владениям братьев подходить боится. Знает прекрасно, со всех наличных стволов их встретят.

А Мурата сам старший Басаев в Россию отправил. Героин самодельный распространять. Джихад у Шамиля такой, с бизнесом перепутанный. Неверных травить, а заодно бабки с них рубить.

Выполнил в точности хозяйскую волю чечен. Не стал с местными ворами ссориться. Мосты наладил, закону мирно подчинился.

Так неблагодарный Камыш буреть внаглую начал. Долю уже в третий раз увеличил. А как от ментов отмазать — его нет! На хрена такой «смотрящий» дался?

Знает Мурат, можно было бы попробовать пахана опрокинуть. На смех его уже поднял. Пустил через своих парашу, вроде как у «положенца» рога выросли. Если его теперь убрать, у многих сомнения возникнут. Мысли задние, расчеты личные. Не всякий, далеко не всякий очертя голову в драку кинется.

Только знает Мурат, не одобрит суровый хозяин самовольства. Шамиль жестокостью знаменит. В первую очередь — среди своих. Железной рукой Басаев правит. За любое неповиновение к стенке ставит. Долго не разбирается — чечен или не чечен. Из родного тейпа или чужого. Если припрет, братьев кровных не пожалеет. Потому и дисциплина в его отрядах крепкая. На крови настоянная. Одно слово — несостоявшийся коммунист. Хоть кандидатом всего лишь побыл, но духу партейного, самого отборного, нахвататься успел.

Вспомнилась тут некстати Мурату последняя встреча с воровским авторитетом. В пустом банкетном зале. Шуршание шелка бодрящее, смех колокольчиком. Глазки веселые, голос задорный. И маленькое черное платье в ночном казино. Когда все только на них глазели. Как взгляд черный от ярости застилало, каждого убить хотелось. Мое! Не трожь! Глазеть так нагло не смей!

Успокоился неожиданно женолюбивый кавказец. Сделку «положенцу» предложил.

Отстегнет он долю в «общак». Сегодня же рассчитается. Но пусть Камыш девку из мэрии ему отдаст. Хотя бы на время. Так справедливо будет. Баш на баш.

Думалось Мурату, пойдет навстречу местный авторитет. Поймет горца правильно. Чечены — они же гордые очень. Нельзя их обижать. Пусть хоть в чем-то пахан уступит.

Просчитался горбоносый горец. Перемудрил. «Смотрящий» тоже кое-что помнил. И амбиций у него побольше оказалось. Да еще скрытая обида за оскорбительный ночной кутеж с воровской подругой сказалась. Вскипел наконец-то урка. Заревел яростно могучим басом:

— Ты че гонишь, в натуре?! Нюх потерял?! С кем кроить вздумал?! Короче — бабки на стол! И к Александре не лезь.

Пояснил кратко, темня для пущей важности:

— Там — дело. А не шашни.

Притих самолюбивый чечен. Хвост поджал. Понял, что загрубил. Сам у вора выпросил. Хорошо хоть, свидетелей нет. Иначе как потом в глаза землякам смотреть? Позор-то какой…

Но тонок слух у горца. Уловил некую нотку неуверенности в последних словах «положенца». Решил после обкашлять. Наедине с собой.

А пока смириться. Для виду. Оружие любимое — коварство — применить.

Глава 10

Грандиозен центральный рынок любого города в выходной день. Громадные толпы народа сюда стекаются. Все продавцы как один на работу выходят. А покупатель валом валит, кишмя кишит.

Ворье карманное сумочки зазевавшихся режет, бритвой острой орудует. Лохов, варежки раскрывших, бабок трудовых лишает.

Тех, кто поосторожнее, лохотронщики громко зазывают. Эти — немного цивильней. Почти честно денежку отбирают. Но и наглее. Глядя в глаза грабят. А после за спиной потешаются.

Милиция бдительная усиленными нарядами фланирует. Маршрутами извилистыми, долгой практикой наработанными. Чтобы в случае чего докричаться было невозможно.

Шумит базар. Волнуется. Волнами людскими перекатывается. Никто друг на друга особо не смотрит. Все процессом древнейшим заняты.