Бой - баба

— Ну, извините, — впервые внимательно взглянули пронзительно синие глазищи. — Не часто в наше время встретишь такую преданность избранному делу.

— Это почти единственное, что у нас осталось, — невесело усмехнулись чуть прищуренные карие глаза.

— Как так?

— Я в армии служу, — вытянулся, поднимаясь на ноги, гость. — Позвольте представиться. Виктор.

Прикрыла ладошкой рот Александра. Батюшки-светы! И правда, до сих пор не познакомились! Все как-то не получалось. То прогоняла, то вроде бы и не нужно было.

Протянула лодочкой прохладную руку, засмеялась тихо:

— Очень приятно. Александра.

И черт кареглазый встречно улыбается. Застыл в неловком молчании, ладонь отпускать не хочет. Пришлось намекнуть, — мол, на работу пора. Время поджимает. А она еще не готова.

Понял Виктор с полуслова. Распрощался быстро, исчез за дверью, как растаял.

Замерла красавица с поднятой вслед рукой. Спросить забыла, где он в такую рань цветы свежие купил? Рынки то еще закрыты.

Глава 12

Мэр был взбешен. На столе градоначальника бесформенной кипой валялись свежие газеты. Но не это стало основной причиной более чем нервозного состояния главы города. Только что звонил губернатор. Донельзя раздраженный прогрессирующим циррозом старец походя выплеснул на подчиненного скопившийся за ночь яд и злость на угасающую жизнь. Заявил желчно, как всегда, с туманными недомолвками:

— Что это у вас бандиты распоясались? Прямо Чикаго какой-то устроили. Средь бела дня из автоматов палят. Стыдно, уважаемый. Народ вас не поймет. С губернаторов сейчас борьбу с преступностью строго спрашивают. Устали люди. Порядка хотят.

Завилял глава городской администрации. Оправдываться начал. Меры, мол, решительные принимаем. Всех на ноги подняли, учинившего бойню чеченского террориста которые сутки ищем.

—А этот… как там его… пахан-то ваш воровской… Камыш, кажется? — искусно разыграл слабую память высокопоставленный номенклатурщик. — Слухи ходят, он даже в мэрии контакты завел. С девицей вашей шашни крутит… Или врут?

Вспотел мгновенно градоначальник. Испариной холодной покрылся. Заюлил, забожился. Пресечь немедленно пообещался. С корнем заразу вырвать. Еще шире борьбу с отдельными фактами коррупции развернуть. Усилить, привлечь, меры дополнительные принять. Искоренить, в общем.

Дух перевел только тогда, когда губернатор трубку положил. Мысль страшная в башке волчком крутится: «Знает ли шеф о его личных встречах с воровским «положенцем»? А если знает, почему молчит? Кресло высокое оставлять не собирается? Компромат на будущего соперника готовит?»

Тут взгляд матерого аппаратчика упал на броские заголовки местных газет. «Гангстерская война а-ля рюс», «Расстрел в сауне… Что дальше?», «Кому принадлежит власть в городе», «Кто и зачем убил директора «Кудесника».

Последняя статья заинтересовала больше прочих. Как и ожидалось, ничего сенсационного в ней не было. Обычное пережевывание давно известных сведений и красочное живописание места происшествия. Но в самом конце, после несуразно нагроможденных досужих домыслов, оказался маленький гнусный абзац. Вроде послесловия.

В нем говорилось, что незадолго до гибели главы торгового дома с его счетов таинственно исчезли некие значительные средства — так называемый «черный фонд» одного из претендентов на предстоящих выборах главы области.

И — никаких комментариев. Ни дежурных псевдонаивных вопросов, ни прозрачных кивков в адрес неназванного кандидата. Вообще ничего. Это-то и пугало больше всего.

Страх неведения — великий страх. Самый стойкий человек испытывает невольный ужас перед неизвестной опасностью. А тут такое…

Если и дальше в том же духе пойдет, можно смело от участия в выборах отказываться. Еще до начала предвыборной гонки. При этаком раскладе в собственном кресле бы удержаться… Но опытен мэр. Боец он закаленный. Истый знаток подковерных интриг и головокружительных комбинаций.

Усвоил градоначальник давно и четко — оправдываться нельзя. Ни в коем случае. Иначе точно стопчут. Люди у нас многомысленные, думают извращенно. Обязательно скажут: «Раз оправдывается, значит, в чем-то, да виноват».

Лучший выход — крайнего среди ближнего окружения найти. Все грехи, все обвинения на подходящего козла отпущения списать. Пусть его клюют дошлые журналюги. Пусть в его грязном белье копаются. Авось забудут в погоне за жареным, на кого охоту начинали…

Вызвал секретаршу городской голова. Повелел грозным голосом — начальника контрольно-ревизионного отдела немедленно разыскать.

Сцепил массивные челюсти воровской «смотрящий». Глаза тяжелыми веками прикрыл. Чтобы никто не видел плеснувшего в них яростной волной холодного гнева.

Гавкнул сквозь зубы шипяще:

— Почему раньше не сказали?

Повинилась шмыгающая носом грудастая блондинка. Не то Верка, не то Нюська:

— Некому было… Вадика же убили…

Всхлипнула звучно стоящая молча рядом тощая черняшка. Воздух с шумом вобрала, сопли размазать собралась, дура.

Рыкнул коротко авторитет, до боли стискивая замерший на столе огромный кулак:

— Вон! — откинулся в высоком кожаном кресле.