Бой бес правил

Уверяю вас, «Тетрис» — самая увлекательная игра на свете. Особенно если играть в нее, используя в качестве разнокалиберных фигурок настоящих живых людей. Солдаты гарнизона, правда, в первые полчаса активно вырывались, кричали и визжали, но потом, поняв, что сопротивление бесполезно, безропотно отдались во власть победителю, то есть мне. За какой-нибудь час я уже воздвиг на подступах к городу вполне приличную башню, которую тут же окрестил Пизанской. Сконструированная из утрамбованных до полного паралича белых воинов, башня вроде стояла крепко, но, когда я отвлекался за тем, чтобы поймать очередную «фигурку», деморализованные солдаты потихоньку начинали расползаться и башня заваливалась набок. В конце концов мне надоело постоянно реставрировать свое творение, я сбегал к блокпосту на въезде в город, приволок катушку колючей проволоки и с ее помощью прекрасно закрепил башню. Очень красиво получилось! Особенно мне удались кокетливые бантики из колючей проволоки на верхних этажах.

После всего этого я несколько утомился. Но это, конечно, не значило, что, появись еще один или два вражеских батальона, я бы не вступил в схватку. Вступил бы — и выстроил, скажем, вокруг башни живую изгородь или еще что-нибудь в подобном роде. Я просто выпустил пар, личность Чапаева на время угомонилась, и первое, что сделал, став самим собой, натянул штаны.

И обернулся. Карась с Огоньковым опасливо приближались к полю боя. Позади них Анна выковыривала из кустов, прибрежного камыша и сугробов членов дивизии борцов за освобождение малых Темных народов.

— А вы говорили «опасность»! — самодовольно заметил я. — Говорили «Конармию дождаться надо»… Секретное оружие… Мы и сами с усами! Подумаешь, какой-то жалкий гарнизон. Хотели город захватить? Получайте на блюдечке. И впредь не перечьте своему командиру.

— Если б я тебе не перечил, ты бы добрался до спирта и сровнял бы город с землей, — угрюмо проговорил Петро Карась.

— А где спирт? — тут же оживился я.

— Э-э… нету! Нету! — в один голос загомонили политрук и ординарец.

— Врете ведь…

— Никак нет!

— А, не важно…

— Так точно, товарищ Адольф… то есть товарищ Чапаев… то есть Адольф…

Я хотел было обидеться, но передумал. Я прислушался к себе. В самом деле, кто я сейчас? Вроде бес Адольф… Вот и рога на месте, и копыта, и хвост… А с другой стороны — разве мог прежний бес оперативный сотрудник Адольф вести себя так безобразно? Помешательство какое-то… Я вспомнил, как мутузил Огонькова, как загнал на дерево Карася, как даже пытался руку поднять на Анну!.. И мне стало стыдно. Как-то сразу навалилась смертельная усталость.

Что же делать? Вон Анна идет в освобожденный город, на меня не смотрит… За нею плетутся лешие, домовые, оборотни…

— Анна! — подбежал я к своей кикиморе. — Я насчет того дебоша в штабе… Понимаешь…

Дивизия в страхе шарахнулась в разные стороны.

— Отстаньте, товарищ комдив, не подходите! — вскрикнула Анна, отступая. — Отстань… Адольф… Или как вас еще называть… Вы что, не видите? Бойцы вас боятся.

— Боятся… А… ты?

— И я, — вздохнула Анна. — Как же мне еще быть, если я не знаю, кто вы такой на самом деле? Бес Адольф? Комдив Чапаев? А вы-то сами знаете?

На этот вопрос ответить я не мог. Дивизия борцов за освобождение шустро всосалась на городские улицы. Огоньков и Карась, переглядываясь, отступали туда же. Заметно было, что им жутковато оставаться со мной наедине.

И горькое чувство безграничного одиночества захлестнуло меня. Словно неизбежное похмелье после буйного праздника, который я только что устроил для всех присутствующих.

— Ну и пожалуйста! — крикнул я по направлению к безмолвным домам Ближне-Камышинска. — Ну и идите! Завоевал для вас город, радуйтесь! Соединяйтесь с вашей Первой Конной армией, победоносно шествуйте дальше на юг! Сокрушайте Барона! Тогда вам не понадобится ваш боевой командир! Вам, наверное, нового комдива назначат! А я… Хоть бы помогли разобраться мне! Хоть бы пожалел меня кто-нибудь! Думаете, мне в радость это проклятое раздвоение личности? Да я и сам не понимаю, кто я такой и что мне с самим собой делать!!!

Никто мне не ответил. Тихо было вокруг. С грохотом завалилась и рухнула моя Пизанская башня. Измученные солдаты гарнизона — кто еще мог ходить — спешно заковыляли прочь, стараясь по возможности не привлекать мое внимание стонами и жалобами. Я их не удерживал. Я просто опустился на истоптанный, грязный снег и закрыл глаза, мечтая лишь о том; чтобы кто-нибудь из беляков подкрался ко мне сзади и мстительно пырнул кинжалом. Так плохо было мне… Что же я, виноват, что ли, в том, что проклятый Чапаев, чья личность ловко слилась с моей собственной, заставляет меня выкидывать всякие дикие штучки? Виноват, да?