Бой бес правил

Витольд побывал здесь! А я в горячке боя и не заметил… Шарманщика Фридриха он, естественно, не нашел и с досады, видимо, здорово поколотил несчастного герра Мюллера, которому выпала честь исполнять «Августина…» вместо взятого под стражу предка Черного Барона…

Покая глупо медлил, осененный новым открытием, подкравшаяся сзади супружница ухватила меня за наголенник и потащила к двери.

— Филимон! — орал я, загребая руками по полу в попытке хоть как-то затормозить движение. — Василий Иваныч! Витольд! Барлог! Герр Мюллер! Организация Объединенных Наций! Комиссия по правам человека! Помогите хоть кто-нибудь!

— Милому мужу не есть нужна помощь! — комментировала отчаянные мои крики Гельда. — Милый муж сильный и сам справится со своей жена!

— Да я не в этом смысле! — крикнул я и замолчал.

Под руки мне попался непонятно каким образом уцелевший кувшин вина, заткнутый деревянной пробкой.

Вот оно — спасение!

Гельда уже поднималась, волоча меня за собой по лестнице; бедное мое тело колотилось о ступеньки, словно мешок с требухой, и медлить дальше было невозможно. Присосавшись к кувшину, я выцедил из него всю влагу до дна и, ощущая, как бесовская моя сущность гаснет, снова уступая место хмельному бесшабашному разгулу, пробулькал:

— Здравствуйте, Василий Иваныч Чапаев…

— Чшапаефф, — эхом отозвалась Гельда.

Часть четвертая В БОРЬБЕ ЗА ЭТО

ГЛАВА 1

— …Как твой непосредственный начальник, объявляю благодарность и заверяю, что буду ходатайствовать перед высшим руководством о предоставлении тебе Ордена Хвостовой Кисточки!

Эта помпезная фраза вырвала меня из небытия. Впрочем, очнувшись, глаза я открыл с опаской. Кто его знает, что я увижу в новой — неизвестно какой — действительности. С этими бесконечными перемещениями уж не представляешь, где очухаешься через минуту…

Ой, а голова-то боли-ит…

— Воды… — простонал я.

— Филимон, подайте коллеге воды! — распорядился чей-то голос.

Филимон! Я живо открыл глаза. Прямо передо мной стоял шустрый юноша в белом передничке с подносом, на котором красовался тонконогий бокал. Слева от юноши помещался Филимон, с самым серьезным видом обмахивающий меня огромным носовым платком. Вокруг меня расстилалась заставленная предметами мебели городская площадь Ближне-Камышинска, трепетали на ветру кружева, обтягивающие стены домов, реяли флаги — черная козлиная голова на красном фоне. Личный герб Черного Барона!

Постойте, я же лично законопатил его предка Фридриха в страшное подземелье и завещал хранить как зеницу ока, словно последнего во всей вселенной шарманщика… А тут… Будто и не улетал никуда. Площадь выглядит точно так же, как и за минуту до эффектного появления живописной композиции «Боевой серафим-мечник Витольд, зверски умерщвляющий Фридриха Опельгерцхайзена».

Стало быть, чернобородый бука не сгнил в бранденбургских казематах? И род Опельгерцхайзенов не зачах? Черный Барон, сидящий напротив на своем троне, что-то не очень похож на покойничка. Точнее, совсем непохож. Привычная бледность на его лице сменилась легким румянцем, тонкие губы извиваются, как две змеюки в брачный период, глаза сверкают. Ясно, Барон находится в наилучшем расположении духа. И еще появились по обе стороны трона два охранника с блистающими на винтовках штыками. Дополнительно обезопасить себя решил, значит…

— Пей, Адольф, пей водичку, драгоценный ты мой сотрудничек…

Я принял от Филимона бокал, выпил и шумно выдохнул. Беса-коллегу слегка шатнуло:

— Ну и перегарчик! Как будто не на задании был, а на свадьбе гулял! — поморщился Филимон. — Докладывай о выполнении!

Я откашлялся. Во рту была такая кака!

— Чего докладывать… — просипел я. — Сами видите, все в порядке. Молнии не сверкают, дома не рушатся, земля ходуном не ходит, диваны никого не придавливают… и в черные лужицы никто не превращается. Все вернулось на круги своя… Дайте пива! Ох нет… — я помотал головой, вытряхивая остатки чапаевской личности, — дайте лучше пилюльку для невротиков.

— Пожалуйста, дорогой!

Я ссыпал в рот сразу несколько пилюлек из колбочки, протянутой мне Филимоном. Легче от этого, надо сказать, не стало.

— Хотелось бы все-таки услышать доклад, — подал голос с трона Черный Барон.

Ах ты, кретин самодовольный! Пережил бы то, что пережил я, не так бы разговаривал.

Вкратце я описал ключевые моменты своих похождений, благоразумно умолчав о Гельде и, следовательно, о том, в качестве кого я попал в церемониальную залу замка бранденбургского графа. Не хватало еще, чтобы надо мной вся преисподняя ржала! Это ж надо — беса оперативного сотрудника волокут за ногу в опочивальню, для того чтобы… Кстати, добилась своего Гельда или нет? Ничего не помню после того момента, как опорожнил кувшин. Я-то обычно больше пары чаш пунша за раз не употребляю, а тут целый кувшин вина! Неудивительно, что отключился. Впрочем, я отключился, а Василий Иваныч включился. А, ладно… думать об этом противно…