Бои без правил

Парень, которого собралась убить совсем съехавшая с катушек Бора Ракипи, тоже не мог похвастаться музыкальным слухом. И все-таки Антон Хантер узнал эту мелодию — после той варшавской ночи он, человек отнюдь не впечатлительный, не спутает ее уже никогда и ни с чем. Даже будет угадывать полонез, чуть не ставший для него последней музыкальной темой в жизни, там, где его может и не быть. Для него это навязчивая мелодия что-то вроде патологии — вот как сейчас у Боры, злобной и растерянной, ищущей врагов вокруг себя. И не дающей никаких гарантий, что следующим врагом не станет любой из стоящих рядом.

Но сейчас это была не паранойя, не навязчивая идея и не слуховая галлюцинация. Незнакомец перед лицом смерти насвистывал именно полонез и, подняв голову, смотрел мимо пистолетного ствола, через плечо Боры на него, Хантера. Свист адресован ему.

Сигнал.

Слишком живы воспоминания о том вечере в доме варшавского психопата, когда в комнате вдруг появился кто-то, спутавший Копернику все карты, вступивший с ним в схватку и тем самым давший его пленнику шанс, которым он, Антон, сполна воспользовался. Тогда он не задумался над тем, кто такой этот неожиданный спаситель, хотел ли он спасти именно его и как он оказался в нужное ему, Хантеру, время и в том самом месте, где его собирался зарезать ненормальный бармен.

Сейчас незнакомый человек прямо давал ему понять: вспомни Варшаву, парень. И того, кто спас тебя.

Все это сложилось в голове Хантера мгновенно, в темпе, в котором он обычно принимал решения, возникшие в критической ситуации. А теперь создалась именно такая, нездоровая и опасная для него лично. Антон вдруг отчетливо понял: Бора уже неуправляема, любые разговоры с ней равносильны хождению по минному полю, продуманные им за ночь комбинации легко оборвет выстрел из ее пистолета — и только потому, что его слова почему-то могут не понравиться ей и вызвать у нее раздражение.

Она убьет его. Не через час, так через день. Сомнений у Хантера не осталось.

К этой мысли он начал приходить, как только балканская накокаиненная амазонка расстреляла человека, назвавшегося американцем и убеждавшего, что Замир был его другом. Не успев подкорректировать свои ближайшие планы, Хантер вдруг услышал от второго пленника фразу на английском языке, заставившую его напрячься и заинтересоваться этим типом. И сразу же — свист, полонез Огиньского, напоминание…

Сигнал.

Тем временем Бора разглядывала насвистывающего пленника как забавное насекомое, которое, оказывается, при определенных обстоятельствах может еще издавать какие-то звуки, свистеть, а возможно, даже изменит цвет. Он же продолжал насвистывать, все громче и громче, и Боре это надоело так же быстро, как и заинтересовало.

— Хватит! — произнесла она сухо и, видя, что пленник не реагирует, сорвалась сразу же с места в карьер: — Кончай! Замолчи, блядь! Молчать!

Парень покосился на нее, а после сделал нечто абсолютно противоречащее логике его незавидного положения. Вытянул губы трубочкой, демонстративно облизал их и снова, на этот раз как можно громче и четче, просвистел мелодию полонеза.

Перебросив пистолет из правой руки в левую, Бора замахнулась и хлестко ударила его по губам. Звук захлебнулся, брызнула кровь, а женщина-воин, снова переложив оружие в правую руку, опять ударила, теперь уже пистолетом в середину лица. Она метила стволом и достигла цели: жертва отшатнулась, теперь кровью окрасилось все лицо, а парень, вскрикнув от боли, выплюнул на ладонь красный сгусток. Протянул ладонь Боре, показывая выбитый зуб.

Длинноволосый Заре отреагировал на движение в сторону атаманши мгновенно: ствол его «кольта» нацелился в затылок пленнику, почти коснувшись кожи, — расстояние между телом и сталью составляла какая-то пара миллиметров.

— Заткнись! — повторила Бора, хотя тот уже не свистел, и ударила снова, на сей раз по протянутой к ней испачканной кровью руке.

Пленник снова посмотрел на Хантера.

Он подал сигнал. Он напомнил, кто так вовремя оказался рядом в Варшаве. Антон видел начало его схватки с Коперником, пусть не самым лучшим бойцом, но, тем не менее, сильным и озлобленным психопатом, готовым в битве идти до конца. Кто он такой, Хантер разберется позже — а разберется обязательно, ибо этот человек даже слишком заинтересовал его.

Но сейчас пленник своим сигналом не только дал подсказку, понятную только Хантеру. Он всем своим видом показывал, что готов к любым действиям и ждать себя не заставит. Во всяком случае теперь их двое против семерых, и свою жизнь Хантер тоже не собирался продавать албанским бандитам слишком уж дешево.

Между ним и пикапом, в кузове которого лежит заряженный «винторез», — метров десять, от силы — пятнадцать.

— Бора! — выкрикнул Хантер.

Он стоял у нее за спиной.

И она обернулась.

Удивленно, даже вздрогнула от неожиданности: кто посмел ее потревожить и чего хочет наглец? На Хантера вместе с ней посмотрели и остальные. Отвел взгляд от пленного одноглазый Бесо, повернул голову на окрик патлатый Заре, остальная команда, стоявшая на поляне вразброс, без какой-либо системы, тоже с интересом взглянула на вчерашнего гостя — ведь мужчины спали с ним в одной палатке минувшей ночью…

И пленник понял сигнал Хантера.

Принял подачу. Сполна воспользовался подаренными секундами, отвлекшими от него внимание.

Сделав полшага вправо, он нырнул под руку Заре, мигом оказался у него за спиной, перехватив вооруженную руку в этом неуловимом, молниеносном и в то же время плавном движении, рывком прижал Заре к себе, закрывшись им, как щитом.

А его рука крепко сжала пятерню, стиснувшую «кольт».