Читаем Бой на Калиновом мосту полностью

Бой на Калиновом мосту

— Иван-царевич! Вот и я! — А своим пастухам сказал: — Кормите жеребят и поите! Чтобы гривы были заплетены и такого-то числа доставьте их сюда.

Взял он Ивана-царевича в коляску — ив свой дворец… (Да, да. Опять пастухов своих назначил, те пасут.)

Приезжает Иван-царевич к Чуду Поганому. Там его как родного брата встречают, что он папу сохранил. Вот Сам-как-сам, Чудо Поганое, и второй дочери говорит:

— Теперь вы его одевайте и омывайте и подарочек ему подарите.

(А большая дочь Ивану-царевичу ещё вороного коня подарила — с трехглавым змеем воевать. А средняя рыжего подарит.)

— Доченька, ухаживай за Иваном-царевичем! Одевай и омывай его?

Забавляли его, да. Разные музыки были. Скоро месяц прошел.

— На, — средняя дочь говорит, — камень бриллиантовый — того больше; полотенце — на! Лошадь бери рыжую. В левое ухо влезешь, в правое ухо вылезешь — будет тебе меч-кладенец и копье. А бриллиантовый камень за поцелуй отдай царской дочери.

Богатырь Сам-как-сам, Чудо Поганое, взял его в коляску, повез. Опять пастухи невидимые согнали лошадей Ивану-царевичу в конюшню. Тогда государь говорит:

— Ванюшка, Пономарев сынишка, мое кушанье будешь кушать. Хорошо отличаешься, животов [84] хорошо бережешь. Не совестно в коляску запрягать.

Иван-царевич опять хвастает конюху:

— Сегодня буду царскую дочь целовать!

— Молчи, дурак! Тебя расстреляют!

А он:

— Буду! — И больше ничего.

Опять вынимает бриллиантовый камень и полотенце развертывает. Тогда царская дочерь и говорит прислуге:

— Иди!

Та приходит на кухню, видит, Иван-царевич сидит и перед ним такие вещи.

— Где вы это достаете, Ванюшка, пономарев сынишка? — В степях, — говорит, — достаю!

— А сколько стоит? За сколько отдашь?

— Поцелуй — отдам!

— Нет, — говорит.

А царевна опять пришла, поцеловала.

— Какие миллионные вещи дает мне за пустяки, за поцелуй! — говорит.

Вот три дня погулял. Последнюю сотню жеребят государь дает.

— Если ты этих лошадей так выходишь, как тех, я тебя приставлю старшим конюхом.

Идет Иван-царевич в степь. А Сам-как-сам, Чудо Поганое, тут есть, в коляске приехал. Снова пастухам приказал жеребят пасти, а Ивана-царевича домой отвез. Малой дочери сказал:

— Теперь последний месяц… Подарите, что надо…

Ну, прожил он этот месяц…

Стопили баньку, малая повела его. Подарила бриллиантовый камень больше тех и полотенце.

— И лошадь сивую дарю — будешь с девятиглавым змеем воевать. Таким богатырем станешь… В левое ухо влезь, в правое — вылезь. Меч-кладенец, копье, палица-булавица твои будут. Если тебе не в силу — папу помянешь. Папа поможет. Поможешь, папа?

— Помогу, помогу…

— А ты не признавайся до времени…

Опять отвез Ивана-царевича: пастухи лошадей загнали. Государь смотрел.

— Ты теперь — старший конюх. Хорошо лошадей уберег.

Вот Иван-царевич принял царские конюшни, записывает, а сам ничего не понимает — сколько лошадей было, сколько есть.

Раньше конюхов не пускали, бывало, в город помногу. А он всем говорит:

— Ступайте!

Те напьются, кричат. Все ему сходило… Сам смеется. Погулял неделю. Ему живется хорошо: все подчиняются. И… хлоп — приходит письмо этой царской дочери. Требует змей трехголовый на пожрание царскую дочерь.

Государь созвал своих богатырей и двусилков на защиту дочери. Богатыри собрались — и все отказались.

— Лучше, — говорят, — она погибнет, а не мы.

Собралась царевна прощаться со всеми и Ивана-царевича позвала.

А ему ещё младшая дочь Чуда Поганого говорила: «Когда подойдет к тебе царская дочерь, при государе толкни ее…» Он и толкнул. Царь увидел. Рассердился.

— В темницу его! — говорит.

Дочерь — в слезы.

— Прости ты его, он не нарочно! — говорит.

Но все равно его посадили под замок, а царскую дочерь повезли на Изморье.

А Иван-царевич вылез из темницы и говорит:

— Где моя лошадь вороная?

А лошадка бежит, земля дрожит. Как прибежала, так перед ним на колени стала. Он в левое ухо вошел — в правое вышел. Таким молодцом стал, что ни в сказке сказать, ни пером описать — богатырь! И вышел меч-кладенец, копье долгомерное и палица-булавица. Положил Иван-царевич на лошадь седельце черкасское. На двенадцать подпруг шелковых подтянул седло. Шелк не трется, а булат не гнется, а золото в грязи не ржавеет. А раз от разу конь сильнее — и он сильнее. И поехал Иван-царевич сражаться на Изморье. Едет мимо царевны. А она и говорит:

— Защитник мой милый! Дай мне копье. Я сама пойду с тобой помогать.

— Нет, — говорит, — не надо.

А сам думает: «Если мне не в силу, Сам-как-сам, Чудо Поганое, поможет».

[…] Стоит Иван-царевич на берегу, а царской дочери сказал:

— Беги дальше от берегу!

Море стало колыхаться, головы стали из воды подыматься.

Змей говорит:

Иван-царевич, ты, — говорит, — за царевну воюешь. Зачем тебе? Давай мириться!

— Не для того Иван-царевич пришел, чтобы мириться, а для того, чтобы с тобой биться!

— Отдай мне, — говорит, — царевну, а сам ступай.

Тот опять:

— Не отдам!