Бои на Карельском перешейке

Я получала ежедневно 800 штук яиц. Яйца были мерзлые. Чтобы они не лопались, их надо было сначала опустить в холодную воду, и только потом, когда они оттают, сложить в наволочку и опустить в кипяток. Куры, основной продукт диэтического стола, были тоже насквозь промерзшие, и с ними было нелегко работать. Макароны, крупы, вермишель надо было тщательно перебирать.

Подготовляли продукты ночью, а готовить я начинала в 5 часов утра. Полтора месяца я не выходила из кухни, почти не снимала сапог; днем готовила пищу, ночью подготовляла продукты и кипятила воду для питья и операционной, ежедневно мыла пол и котлы. Спала я в большом ящике со стружками от яиц.

Я добивалась, чтобы питание раненых было вкусным и разнообразным. Например, на завтрак бойцы получали какао, пару яиц и бутерброд с маслом, сыром или повидлом; на обед — куриный бульон, отварную курицу с рисом и компот или кисель; на ужин — кашу на сгущенном молоке или омлет.

Тяжело раненным мы готовили отдельные блюда. Так, одному бойцу, потерявшему ногу и болевшему воспалением легких, я по его заказу готовила вареники со сметаной, молочную манную кашу, картофельное пюре. Пюре я делала из сухого картофеля: мочила картофель, варила, пропускала через мясорубку и добавляла яйцо и масло. Получалось и питательно и вкусно, и раненый, к удивлению врачей, стал быстро поправляться. Я не помню фамилии этого бойца, но его я никогда не забуду, да и он меня, наверно, будет долго помнить.

И вот настал незабываемый день, когда мы получили известие об окончании войны. С утра ревели моторы самолетов, гремели орудийные залпы, и казалось, что ни земля, ни небо не выдержат такого гула и грохота. А в 12 часов все стихло. В этот день я варила обед и, впервые за три с половиной месяца, пела; пела песню о боевой казачке:

Шла казачка в поход
Пулеметом стучать,
Помогать партизанам в боях…

М. Иванова

В хирургической клинике

Как только радио сообщило о начале военных действии, мы с мужем обсудили, с кем оставить детей: наше место, считали мы, на фронте. Но комиссар Военно-медицинской академии, к которому я пошла утром, сказал, что моя работа будет нужней здесь, в клиниках.

— Организуйте здесь других женщин и на работу в клинике и на фронт, — сказала мне женорганизатор тов. Логинова в штабе округа. И тут же дала задание: утром прислать пять женщин для отправки на фронт.

На другой день я пошла по общежитиям, поговорила с женами командиров и слушателей. Девять боевых подруг сразу же выехали в Териоки. Через несколько дней собрались в путь еще пять патриоток.

3 декабря мне позвонили из политотдела академии:

— Сегодня же пришлите 70 женщин на работу в клиники.

Вместе с тт. Бегоулевой и Самойлович пошли по квартирам, а через три часа мы уже имели список на 120 патриоток, желающих ухаживать за ранеными.

В этот день моя комната стала своеобразным штабом. Приходили и уходили женщины, сколачивались бригады, выбирались бригадиры.

К 18 часам, точно в назначенное время, мы явились к начальнику госпиталя, который прикрепил нас к клиникам. Бригадиры получили пропуска и направились на свое первое дежурство.

В нашей бригаде было сначала всего шесть человек. Но мы видели, что работы много, что некоторых больных нельзя оставить ни на одну минуту, и решили не уходить из клиники до тех пор, пока бригада не увеличится настолько, чтобы обеспечить непрерывное круглосуточное дежурство. Недостатка в желающих не было, и наша бригада клиники военно-полевой хирургии скоро выросла до 113 человек.

Чтобы правильно использовать силы, я составила график. В него прежде всего включили тех женщин, которые могли уделять госпиталю только определенные часы, один-два раза в шестидневку. Остальные дни и часы распределили между домохозяйками, которые могли дежурить в любое время дня и ночи.

Большинство из нас окончило кружки ГСО I ступени, а некоторые и II ступени. Но 32 женщины не имели никакой подготовки, и для них мы организовали занятия, которые проводили врачи Веселовский и Баренбаум.

Наша работа была очень разнообразна. Иногда, по указанию врача или дежурной сестры, мы давали лекарства, измеряли температуру, делали перевязки. Затем взялись следить за чистотой больных, мыли их, подстригали ногти и т. п. Кроме того, помогая санитарам, мы убирали палаты. У тяжело раненных были установлены индивидуальные дежурства.

Когда ухаживаешь за раненым, делаешь все, чтобы как можно больше помочь ему, поддержать его силы. Тут и самая черная, иногда физически тяжелая работа, тут и моральная поддержка, и душевный разговор о семье, о будущей жизни и работе, и письма домой, и чтение газет… Всего нельзя предусмотреть инструкцией. Главное — заботиться о людях, любить их, угадывать их желания, стараться, как старается мать для сына, доставить им хоть маленькую радость.