Бои на Карельском перешейке

— Обожди, — говорю. — Приехали мы сюда на машинах, а обратно что ж — пешком?

— Мне самому обидно пешком. А что же, по-твоему, делать?

— Давай посмотрим. Моя машина пропащая. А твою надо поглядеть. Может еще и живая.

— А вдруг подстрелят нас, когда шуметь начнем. Ночь-то светлая, заметят…

— Чего же бояться. Начнут стрелять — снова в кусты спрячемся.

Мы, согнувшись, подбежали к машине и обошли ее кругом.

Как будто все в порядке.

— Ну, — говорю, — залезай. Посмотри, отчего там дым идет.

Он сунул голову в люк — и тут же обратно, а в руках обгоревшая куртка. Снова сунулся и вытащил ватники, которые еще дымились. Мы открыли все люки, выпустили дым, закидали снегом остатки огня. Оказалось, что снаряд пробил в машине маленький бензобак. Бензин вспыхнул, загорелись ватники, а дальше огонь не пошел… Ну, значит, машина в порядке, теперь надо заводить.

Он к стартеру — стартер отказал. Я взялся за рукоятку, стал крутить, а машина захолодела, масло остыло и не расшевелишь. До того крутил — мочи больше нет! А тут стрелять начали. То и дело свистят пули, щелкают по танку. Залез я под машину отдохнуть, и даже слезу у меня прошибло от досады. Отдохнул, вылез и говорю:

— Давай сначала.

И стали крутить сначала. И вдруг пошел мотор! Заработал! Застучал! Сначала на двух свечах, потом на трех…

— Ну, — говорю, — залезай в башню. Будь за командира. А машину я сам поведу. До того она мне дорога стала — никому не отдам…

Включил сцепление. Загрохотала машина, качнулась и пошла. А когда отъехали мы немного, стали нам попадаться раненые— и танкисты и пехотинцы. Мы их брали на заднюю броню, потому что она над мотором: лежать там тепло и удобно. А потом стали брать и на переднюю. Одного раненого взяли с собой, был он сильно контужен и идти не мог. И вел я машину между камнями и кочками осторожно, чтобы раненых не потревожить. А когда вышли на дорогу, — перевел на третью скорость, а потом и на четвертую, и понеслась она во всю мочь, как живая.

— Ну, думаю, прощайте пока, белофинны. Только мы к вам еще вернемся и посчитаемся за этот день.

И возвращался я к ним еще много раз. Много раз наши танки ходили в атаку на белофинские доты. И научились мы распознавать повадки врагов, уходить от их пушек. Научились налетать на доты, корпусом закрывать амбразуры и выбивать врагов из укрытий.

А машину, которую увел я у белофиннов, отремонтировали и снова пустили в бой. И хотя ходил я на других танках, но не раз еще встречался с этой машиной и узнавал ее по маленькой заплатке, которую наши ремонтники поставили на ее броне так чисто и аккуратно, как будто привесили ей боевую медаль.

Герой Советского Союза Г. Лаптев

Жаркая схватка

Нам предстояло обстреливать маннергеймовские укрепления и подавлять огневые точки противника.

Батарея завяла огневую позицию примерно в десяти километрах севернее станции Пэрк-ярви.

Связь батареи с внешним миром держалась на телефонном проводе. Не было живой связи и с расположенной в 2–2,5 километра передовой линией наших войск. В случае непосредственного нападения противника надо было рассчитывать только на свои силы.

Лютая зима. Глухая лесная поляна, редкий ельник кругом. Для маскировки позиции от наблюдения из леса мы натыкали елочек вокруг орудий. Неплохо были укрыты орудия и от воздушного наблюдения. Над ними были поставлены на столбах жердевые навесы, которые припорошил сверху снег, а мы еще по снегу разбросали ветки.

Слева и справа от орудий были устроены блиндажи с амбразурами для двух легких пулеметов. Позади фронта батареи, против каждого орудия, мы выкопали щели в рост человека, это на случай внезапной атаки танков противника.

Расчеты находились тут же, в землянках. От землянок к орудиям вырыли ходы сообщения.

Так была оборудована позиция батареи.

Между нашими землянками и землянками взвода управления, на снегу, в ящиках находился запас снарядов. С каждым днем штабели ящиков раздавались вширь: нам все добавляли снарядов, и к моменту нападения белофиннов на батарею этот запас достиг 1500 выстрелов.

Нападение на батарею произошло так.

23 декабря на рассвете командир батареи получил по телефону сообщение из штаба артиллерийской группы:

— Будьте готовы. Через наше расположение просочился отряд белофинских лыжников. Человек тридцать…

В этот момент телефон перестал работать. Связь была прервана, — как после оказалось, линию перерезали белофинны.

Командир батареи вызвал расчеты к орудиям.

Я был наводчиком третьего орудия. Командир приказал мне проверить, все ли у меня наготове (снаряды, заряды), исправны ли механизмы. Проверив все, я опустил ствол орудия к горизонту, чтобы встретить врага прямой наводкой.

Командир усилил караулы вокруг батареи подчасками за счет бойцов из взвода управления. Бойцов орудийных расчетов он предупредил, чтобы они были готовы идти в контратаку.

Приготовились. Ждем. Мороз за 30 градусов, снег, метет поземка. Выбрали белофинны погодку!

Ждать гостей пришлось недолго. Сразу же после полудня раздался винтовочный выстрел: правофланговый дозор дал сигнал о замеченных им белофиннах.