Бой после победы

— Да! Тоже что-то не спится. Увидела из комнаты, свет на кухне горит, поняла, ты здесь. Вот и пришла.

Николай взъерошил свои, несмотря на возраст, обильно убеленные сединой густые волосы:

— Надь! Скажи… ты бы… вот черт… короче… ты смогла бы полюбить меня? Вот такого, какой есть. Без всяких званий, заслуг. Обычного Коляна Горшкова, деревенского парня?

Надежда, встав за спиной Николая, положила ему руки на плечи:

— Смогла бы, Коля. Да что смогла? Я уже могу сказать, что люблю тебя!

Николай сжал ее ладони, бросив сигарету в пепельницу:

— Правда?

— Правда, Коля! И не надо больше ничего говорить. Я вижу, как трудно тебе даются эти минуты. Возможно, самые главные в жизни. — Надя высвободила руки, обошла стол, присела напротив Николая: — Правду говорят люди. Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Если бы не бандиты, то я никогда не встретила бы тебя.

Николай почувствовал острое желание. Все же он был мужчиной, и страсть к женщине не являлась чем-то необычным, скорее противоестественным стало бы, если бы Николай не испытал этого желания. Сглотнув слюну, он проговорил:

— Надя! Я хочу тебя!

Девушка покраснела и тихо, едва слышно прошептала:

— Я тоже!

— Так пойдем ко мне в спальню?

— Ты так легко к этому относишься? Видимо, я у тебя далеко не первая! Хотя ничего такого в этом нет. Мужчине нужна женщина, как, впрочем, и женщине мужчина. Но у меня до тебя никого не было. Поэтому я вот так сразу не могу, да и не хочу. Не хочу разочаровываться. Тебе не понять меня, а так хотелось бы быть понятой. И понятой правильно.

Николай улыбнулся:

— Мне не понять? Почему? Ты знаешь, все в моей жизни было, и война, и смерть рядом, и еще кое-что, о чем вспоминать тяжело, а вот любви не было. А вот сейчас, сейчас…

Надежда прервала Николая:

— Коля! Мы будем вместе, обязательно будем, но, пожалуйста, прошу, не сегодня. Я должна, как бы тебе объяснить, подготовиться к этому. Пойми меня!

Горшков вновь вздохнул:

— Понимаю!

— Так что пойдем в свои комнаты и постараемся уснуть, а завтра… завтра ночью… я буду ждать тебя.

— Правда?

— Да!

— Тогда, может, вечерком съездим в одно место, недалеко отсюда. Хорошее место, красивое. Пустынное. Прогуляемся. Заодно я кое-что проверю.

Надежда спросила:

— Проверишь? Что-то связанное со службой?

— Да!

— И что, если не секрет?

— Долго рассказывать. Но я расскажу. Там, на месте. Хорошо? А теперь иди, Надюша, и спокойной тебе ночи!

Надежда ушла. Николай выкурил еще одну сигарету и отправился в спальню. Сейчас он жил завтрашним днем, вернее, ночью. А чтобы скоротать время, и предложил поехать на перекат, где недавно зацепил на браконьерстве и утехах с малолетней проституткой вице-губернатора, который волей случая, вместо того чтобы сесть на скамью подсудимых, занял главный пост в области.

С трудом, часа в четыре, Колян все же уснул. А в семь уже был на ногах.

В семь встала и Надя. Велико же было удивление Ивана Степановича, когда он, проснувшись, столкнулся в зале с новым фельдшером. Широко раскрыв глаза, он несколько раз мотнул головой вместо ответа на приветствие Надежды. Затем проморгался, махнув руками. Появившаяся Анастасия Петровна прикрикнула на мужа:

— Ты чего, старый, руками размахался? Или с похмелья чертиков увидел?

Иван Степанович перевел взгляд на жену:

— Мать! Я не сплю?

— Да нет вроде, если не лунатишь!

— А… как… здесь оказалась фельдшерица?

Анастасия Петровна покачала головой:

— А для чего и зачем парни приводят домой девушек?

Иван Степанович по-прежнему не въезжал в ситуацию:

— Погоди, погоди! Так, говоришь, ее Колька привел?

— Эх, старый, старый, иди уж похмелись, а то белочку поймаешь!

— И то правда. Поймаешь с такой жизнью!

Анастасия Петровна, улыбаясь, сказала смущенной Надежде:

— Не обращай внимания! Запил мой в последнее время, а все Колька виноват, притащил из райцентра ящик водки. Вот муж и дорвался. Оклемается. Ты его не бойся, он мужик хороший.

Появился Николай. Проводил Надю в ванную комнату, где стоял таз с горячей водой.

Девушка рассказала о том, как встретилась в зале с отцом Коляна. Тот рассмеялся:

— Да! Шуганула ты его! Представляю батино состояние. Ты умывайся, я пойду. Отец наверняка захочет поговорить. Объясню и ему обстановку.

Николай оказался прав. Стоило ему выйти в коридор, как с кухни донесся голос Ивана Степановича:

— Колька! Колян!

— Чего тебе, отец?

— Подь сюда! Разговор есть!

Горшков прошел на кухню. Отец сидел за столом, на месте, где ночью курил Николай. Перед ним стояла начатая бутылка водки, только что опустошенный стакан и тарелка с малосольными огурцами. Во рту зажата сигарета.

Николай спросил:

— Чего звал, Иван Степанович?

— Ты чего отца по имени-отчеству? Али чужой вдруг стал?

— Да так, шутя я!

— Шутя? И фельдшерицу домой ночью шутя привел?

— Нет, батя, Надю привел не шутя. Невеста она моя!

— Во как? И когда ж успел заневеститься?

— Вчера, а что?

— Вчера? И сразу домой?

— Мы можем и в медпункте поселиться. Дом твой, ты здесь хозяин. Я за лето свой подниму. А пока у Нади перекантуемся. В чем проблема-то?

Иван Степанович яростно принялся чесать затылок.