Бой со смертью. Часть 1

В момент, когда я конструировала артефакт из трех расположенных одно в другом колец, я знала, что едва он напитается энергией, ртутная капля в его центре растечется, превращая трехступенчатую конструкцию в один сверкающий диск… но я не предполагала таких размеров. Сверкающий магией ртутный словно отполированный до блеска овал вышел за пределы самого артефакта, и теперь сверкал ртутными капельками в местах соединения плетений, там, где я вплела руны Хешисаи. И это было… невероятно. Так же невероятно, как и теплая при прикосновении кожа Гобби на груди, плечах, руках до самих кистях рук. И если ранее у меня были сомнения, то теперь я отчетливо видела – для оживления Габриэля не хватает лишь последнего импульса, того что заставит биться его сердце и оживит мозг. Мне нужна еще магия. И не только.

– Сразу после оживления, артефакт нужно будет снять, – предупредила я, поднимаясь и направляясь к шкафу за перчатками, – ртуть довольно ядовита.

Проследивший за моими передвижениями гоблин иронично спросил:

– Ты думаешь, я почувствую тот знаковый переходный момент от жизни к смерти?

– Почувствуешь, – натягивая перчатки и возвращаясь к нему, заверила я, и, взглянув в пока еще мертвые глаза, пояснила, – жизнь придет с болью. Сильной, практически невыносимой болью, это как заставить двигаться онемевшее тело – будет больно, ты почувствуешь.

Помолчала, и, прикасаясь к первому сверкающему от ртути креплению на сетке восстанавливающего артефакта, добавила:

– И первое, что ты будешь должен сделать – снять артефакт Кхада, как бы ни было больно. Запомни это.

Гобби перехватил мою руку, с тревогой, которую не скрывал, заглянул в мои глаза, и нервно спросил:

– А чем в это время будешь занята ты, Риа?

«Буду пытаться выжить и не сгореть дотла», – подумала про себя, но ничего не ответила Габриэлю.

– Риа, – потребовал ответа он.

– Я, – возвращаясь к восстанавливающему артефакту и поправляя его так, чтобы ртутная капелька соскользнула в саму руну, – буду готовиться к славе самого знаменитого артефактора современности! Согласись, это звучит гордо.

– Соглашусь с тем, что это звучит глупо, – ехидно произнес Гобби.

– Глупо, – признала я, касаясь ртутного диска, – но гордо. Мара-этнар!

Артефакт вспыхнул голубым свечением и разошелся всполохом по каждой из шелковых нитей плетения, застопорившись в двух поврежденных местах – на спине, и на голени. И Габриэлю пришлось сначала снимать рубашку, после подкатывать брюки, позволяя мне исправить места разрывов. И я понимаю на спине – тут была повреждена одежда и в целом стало ясно, что на Гобби нападали сзади, судя по остаткам яда явно натор, но каким образом повредилась нога под сапогом?

– Змеи, – нехотя признал гоблин.

Осмотрела сапог, обнаружила прокус, и все стало ясно.

– Яд нужно выдавить, – сообщила ему, – на спине он не попал на кожу, впитанный руной, но на ноге…

Ни слова ни говоря, Габриэль ушел в ванную, по возвращению предъявил ногу, на которой следов от укуса не осталось и я спокойно занялась восстановлением разорванного плетения.

Пока я работала один раз зашел Эдвин, постоял у двери ничего не говоря и вышел, второй раз пришел уже Норт. Он не стал стоять у двери, подошел ближе и сообщил:

– Эдвин поехал в город за краской.

– Какой? – корпя над нелюбимым макроме, потому как сплести следовало каждую не то чтобы даже ниточку – ее частицу, спросила я.

– Для нашего говорящего, – пояснил Дастел, – если ты не заметила, он стал выглядеть слишком хорошо для умертвия.

И я не успела ничего сказать, как Габриэль произнес:

– Это очень любезно со стороны лорда Харна.

– И предусмотрительно, – вставил Норт, при этом очень ощущалась его настороженность по отношению к Гобби.

– Несомненно, – подтвердил Габриэль.

Не отрываясь от плетения, нервно заметила:

– Не напрягайтесь, еще пара минут и я сбегаю, принесу вам шпаги для дуэли!

Прониклись и умолкли.

– Риа, тебе следует поесть, – сказал спустя некоторое время Норт.

Дернула головой, показывая, что нет времени, и продолжила работать. Мной полностью овладел азарт мастера, подошедшего к финальной стадии работы над проектом всей его жизни, и любая ошибка на этом этапе могла быть фатальной.

Норт понял, и поднявшись ушел, на прощание погладив по щеке. Едва он вышел, Габриэль устало произнес:

– Не злись, для Норта эта ситуация в принципе плохо приемлема.

– Отличная ситуация! – не согласилась я.

– Для тебя и меня, – слышать голос Габриэля было очень непривычно, – но для нормальных людей это примерно то же, как если бы вдруг заговорил домашний кот. Это, по меньшей мере, нервирует.

– Это отлично, – не согласилась я, увлеченно работая с нитью.

– Это нестандартно, – возразил гоблин.

Покачав головой, раздраженно пробормотала:

– Стандартно-нестандартно, какая разница, если ты будешь жить? Никакой, Габриэль.

Пауза и очень тихо:

– А ты жить будешь?

– По ситуации, – отмахнулась я.

Это сейчас просто не имело никакого значения.

– Это твой новый артефакт? – вдруг жестко спросил Гобби.