Бои у Хасана - Партийно-политическая работа в боевой обстановке (Сборник)

После совещания командиры, комиссары и инструктора политотдела разошлись по частям. Я выехал с инструктором политуправления тов. Борисенко проверить, как отнесутся бойцы и командиры к сообщению о положении на фронте.

В части, где комиссаром тов. Чеканов, командиры и бойцы об обстановке еще ничего не знали, хотя прошло примерно около трех часов после сбора командиров и комиссаров. Оказалось, что начштаба, вернувшись с совещания, пожалел разбудить командира и комиссара, и обстановка и задача не были доведены до бойцов. Мы примяли решение о немедленном сборе средних и старших командиров, младших командиров и комсомольцев, а также отдельно бойцов. Мне предстояло выступить среди комсомольцев-активистов и среди бойцов.

Я сильно волновался: ведь мне, так же как и всем, посчастливилось быть в боевой обстановке и впервые приходилось выступать перед бойцами и командирами с речью о защите родины с оружием в руках.

Окончив небольшую, но горячую речь, я спросил:

- Какие будут вопросы?

После короткой паузы кто-то задал вопрос:

- А винтовки всем дадут?

Это была артиллерийская часть. И некоторые бойцы, недавно прибывшие в часть, еще не имели винтовок.

- Когда выдадут патроны?

Все вопросы касались боевой готовности, и не было ни одного заявления относительно питания, плохого состояния обуви, трудностей марша, а жалобы такие могли быть. Только за час до митинга я разговаривал с помощником командира полка по материальному обеспечению о плохой организации питания.

Бойцов волновали не недостатки питания и обуви, происходящие часто по вине наших командиров и политработников, а вопрос о том, все ли есть для того, чтобы быть в полной боевой готовности к защите священных советских рубежей!

Все выступления на митинге были проникнуты энтузиазмом. Лейтенант Каджария (беспартийный) заявил:

- Я подаю заявление о вступлении в партию и буду сражаться с японцами до последней капли крови.

Лейтенант Галимов (комсомолец) выступил с призывом к красноармейцам своей роты драться геройски и заявил:

- Я буду биться вместе с вами, пока не уничтожу японцев.

Красноармеец Аксенов (беспартийный) говорил:

- Дайте мне больше гранат, я буду бить ими японских самураев без промаха.

После беседы я выразил глубокую благодарность.

- Такие бойцы, - оказал я, - могут быть только в нашей стране, только в нашей армии, которая воспитана в духе беспредельной преданности делу партии Ленина - Сталина, делу нашей прекрасной родины.

После доведения до бойцов обстановки и задач стало ясно, что политико-моральное состояние частей не оставляет желать лучшего.

Для меня и для всех партполитработников стало очевидным, что мы допустили большую ошибку (отчасти не по нашей вине), не сделав раньше информации о положении на фронте, о том, что части нашей армии уже ведут бой с японскими захватчиками. Красноармейцы политически настолько выросли, что скрывать от них что-либо - значит вредить делу.

В. последующие дни патриотический подъем в частях нарастал. Началась массовая подача заявлений о желании вступить в ряды ленинского комсомола я большевистской партии.

В районе Краскино я получил донесение от своего заместителя тов. Смирнова, который выехал с батальоном, направлявшимся к Заозерной на автомашинах. Батальон уже был на высотах у озера Хасан. В донесении сообщалось о замечательном боевом порыве личного состава. Узнав о положении на фронте, бойцы с огромным энтузиазмом преодолевали водные преграды и грязь в Посьетском районе. Они перетащили на себе массу грузов с патронами, пулеметами и другими боеприпасами на протяжении 4 километров, там, где лошади не могли тащить повозок. Работали, соревнуясь друг с другом, под лозунгом - тройным ударом ответить на наглую авантюру японских самураев. В батальоне было подано восемнадцать заявлений о желании вступить в ряды коммунистической партии и около ста заявлений о вступлении в ряды ленинского комсомола.

"Если меня убьют, прошу считать меня коммунистом", - писал на листке бумаги простым карандашом капитан Лаговский.

Заявление с просьбой принять кандидатом в члены ВКП(б) подал командир батальона капитан Бочкарев.

"В ответ на наглую вылазку японских самураев прошу принять меня в ряды большевистской партии", - писали перед боем бойцы и командиры.

Тов. Смирнов, сообщая обо всем этом, в конце донесения просил прислать ружейного масла для чистки винтовок и пулеметов, а также соли для варки пищи.

В ответ на донесение прежде всего была организована посылка всего, в чем нуждаются бойцы и командиры, затем было отправлено обращение от имени командования и политотдела.

В обращении говорилось о том, что командование и политотдел восхищены геройскими действиями бойцов и командиров, их боевым духом и преданностью нашей прекрасной родине и партии Ленина - Сталина. Командование и политотдел выражали уверенность в том, что среди бойцов и командиров батальона будет немало таких, которые умножат число орденоносцев и Героев. Советского Союза.