Бои в районе реки Халхин-Гол 11 мая – 16 сентября 1939 года

Усиленный средствами 1-й танковой роты и маньчжурского кавалерийского эскадрона Китамура в 1.20 на расстоянии 3 км обнаружил бронеавтомобиль противника, двигающийся на восток для ведения разведки. Тамада, который также наблюдал за противником, одобрил просьбу капитана попытаться захватить боевую машину. Китамура вышел в тыл бронемашине и начал сближаться с ней. Оказалось, что у противника был грузовик с 10 солдатами и скорострельным орудием. Это подразделение даже не попытаюсь уйти, когда японцы отрезали пути отхода, а развернулось и в 1.50 укрылось в узком углублении в дюнах. Отряд спешился, а лейтенант готовил противотанковое орудие для стрельбы на расстоянии прямого выстрела – около 30 м.

Китамура попал в засаду. Противник одним выстрелом из скорострельного орудия поразил и сжег легкий танк Тип 95, убив капитана и смертельно ранив одного из членов личного состава экипажа. Ногучи вспоминал, что Китамура был всегда доволен отличным двигателем своего танка и постоянно опережал свою часть. В этот раз, к несчастью, он проследовал слишком быстро и заехал один слишком далеко, вследствие чего был отрезан и уничтожен. Оставшаяся часть танковой роты японцев окружила силы противника и уничтожила орудийный расчет, закончив бой к 14.40. Были захвачены противотанковое орудие, 200 снарядов в кузове грузовика и один военнослужащий – тяжело раненый русский сержант, единственный оставшийся в живых. Солдаты из 4-го танкового полка пришли к Ясуоке извиниться за потерю командира. В качестве отмщения они принесли 10 пилоток и вещевых мешков убитых солдат Красной Армии.

Тамада вспоминал, что противотанковое орудие противника было превосходным, а бронебойные снаряды намного эффективнее японских. Как сказал один из офицеров Императорской армии, начальная скорость полёта снаряда пушки японского танка равнялась 400 м/с и за полетом снаряда можно было наблюдать. Что же касается советского противотанкового орудия, то "мы видели вспышку, затем пробоину в танке, их точность была потрясающей". Впоследствии Ногучи применял захваченное орудие для обороны штаба. Существенным было то, замечал Тамада, что противник придавал орудия танковым частям на танках БТ. В результате столкновения полковник понял, что советское вооружение хорошее, противник обладал быстрой реакцией, упорством, высоким состоянием боевого духа. Как было отмечено в полковом дневнике, "необходимо было быть осторожным в отношении тактики сближения". Другими словами, степень подготовленности противника была выше, чем ожидалось.

Нюмура лично охарактеризовал советского пленного как "отличного солдата, такого же, как и японский". Сначала он отказался отвечать и молчал. В конце концов он заговорил, хотя понять его было очень трудно. В Улан-Баторе советские войска разместили специальный корпус. В частности, отряд, уничтоженный Тамадой, относился к батальону броневых машин Быкова, из которого и был взвод сержанта. Но с самого Быкова (который прибыл на фронт из Борзи) было снята ответственность за провал на первой стадии Номонханской кампании. В Ундурхане находилась часть 11-й танковой бригады с 80 танками-амфибиями Т-37А и двумя батареями полевой артиллерии, имеющими на вооружении восемь 76-мм орудий. Противотанковые орудия калибром 45-мм использовали 2 вида снарядов: бронебойные, оснащенные взрывателем мгновенного действия, и обычные, с короткой задержкой. Советские минометы, имевшие упор в форме "черепашьего панциря", были двух видов – для оборонительного и наступательного боев, первый из которых сначала применялся в районе Номонхана. Красной Армии преподавалось то, что танки японцев были нескоростными и имели недостаточную огневую мощь и поэтому их не стоит бояться.

Нюмура и его личный состав из отряда разведки обыскали тела советских солдат и собрали документы, удостоверяющие их личность. Офицер Красной Армии, лейтенант артиллерии, был симпатичным, вспоминал Нюмура, которому было жалко видеть такого молодого офицера убитым. В планшете лейтенанта были найдены полевой дневник и карта. Теперь стало ясно, что часть Быкова из Забайкальского округа прибыла на фронт 2 или 3 неделями раньше, участвовала в перестрелках и вела разведку каждый день. Угрозу для японцев представляло то, что советские войска ставили отметки планового артиллерийского огня на предполагаемых маршрутах продвижения японцев.

Это были первые реальные данные об 11-й танковой бригаде. Нюмура теперь стал понимать, что правый берег удерживался советскими войсками, а не войсками Внешней Монголии. До того момента считалось, что основу сил противника составляла монгольская армия при поддержки советской. Очевидно, план сражения был отменен, поскольку степень участия русских не была известна. Нюмура доложил по радио о результатах в 23-ю дивизию, в Харбин и в штаб Квантунской армии. Но информация была получена слишком поздно, чтобы повлиять на наступление Ясуоки, бригада которого продвигалась вперед.