Бой вечен

Юлия ждала меня на втором этаже. В этой комнате раньше сидели… помнится, специалисты по связи. Видимо, все крыло, где раньше сидели военные – теперь было отдано под гражданские представительства и спецслужбы, а сами военные переехали куда-то за город, на постоянную базу. Или в другое место.

– Бон суар, мадам…[107] – сказал я, целуя руку и церемонно кланяясь. Возможно, это было глупо – но мне хотелось сделать именно так.

– Привет. Давай общаться без всего этого, а?

– Североамериканская неформальность?

– Нет, экономия времени…

– С вами – я готов общаться как угодно, мадам…

Говорю глупости – это я понял только сейчас.

– Как Майкл? Ты его выкрала?

Юлия покачала головой.

– Можно сказать и так. Пока его переправили на Сигонеллу[108], там госпиталь ВВС. Наши врачи не успели прилететь, правда, у них есть полная история болезни. Он должен поправиться.

– Он уже большой мальчик.

Юлия грустно улыбнулась.

– Спасибо, что напомнил.

– Нет, серьезно. Ты не защитишь его от всех напастей этого мира. Он сам выбрал себе профессию, и эта профессия чертовски опасна.

– Черт, не ты водил его в детский сад!

Я ничего не ответил. Юлия смутилась.

– Извини, но…

– Все нормально. Правда, все нормально. Я не водил его в детский сад. Я не вел его за руку в школу. Я не играл с ним в бейсбол и в хоккей. Я не учил его стрелять. Я не вывозил его и тебя на природу, мы не ставили палатку, не ловили рыбу и не жарили ее на гриле. Все это время я вел войну, которая, возможно, никому не нужна и о которой уж точно никто никогда не узнает. Но черт меня возьми, если этот парень не вырос очень похожим на меня. За то, что он сотворил в Каире, его выпороть мало – но все равно я горжусь им.

Юлия помолчала. Потом сказала:

– Если мы и дальше будем продолжать в том же духе, то ни к чему хорошему это не приведет. Что ты привез?

– Для начала – давай посмотрим, что ты привезла.

– Да… – Юлия достала из своей сумки папку, протянула ее мне.

Я взял папку. Красная полоса поперек обложки, гриф «Совершенно секретно». Папка была тонкой, очень тонкой…

Прочитанное подтвердило мои худшие предположения – это была нить, о которой я ничего не знал.

Ротмистр Ежи Соболевский нигде не родился. Так не могло было быть – но так было. После рокоша – контрразведка сплошным чесом прочесывала всех и наткнулась на такой неприятный факт – ротмистр Ежи Соболевский появился уже в польской армии, в гвардейской кавалерии, девятнадцати лет от роду. До этого момента – не удалось найти ничего, все данные, которые содержались в армейском и гражданском досье, оказались ложью. Семья, в которой он родился, – полностью погибла во время рокоша восьмидесятого-восемьдесят второго годов.

Я примерно прикинул. Соболевский был семьдесят пятого года рождения – почти мой ровесник и ровесник Цесаревича Бориса. В Польше он появился в девяносто четвертом, в окружении Цесаревича – к концу девяностых. Совпадает со временем, когда британская разведка начала очередной «тур вальса» – обострения отношений и дестабилизации обстановки.

Каким-то образом ему удалось войти в родство с Радзивиллами… хотя, видя фотографию его супруги, стало понятно, почему именно, за таких и полцарства не надо. Но все равно – на руку дочери Князя Священной Римской Империи и одного из богатейших людей Польши должны были быть и другие претенденты…

История с казной – вообще не шла ни в какие рамки. Если нам удалось примерно восстановить картину захвата Бориса, теперь полноправного Царя Польского (если не считать того факта, что он захватил трон, убив отца) – то насчет денег все вообще – странно до предела. Они пропали. Вот и все, что о них было известно.

А ведь это десятки тонн золота.

И снова – католический след. Только теперь уже – в прямом контакте с генералом Абубакаром Тимуром, террористом, главой террористической организации и одним из самых разыскиваемых на Земле людей.

Может… мы просто не там ищем?

Казна… Ее не так-то просто спрятать. Казна… пропавшая точно так же, как и деньги шахиншаха Хосейни. Речь шла о миллиардах. Миллиардах рублей, это огромные средства, на них можно скупить десятки хороших, приносящих постоянный доход предприятий, используя их, можно открыть хороший банк. Наконец – используя их, можно вести террор десятилетиями, оплачивая труд тех, кто зарабатывает на крови.

– Деньги…

– Что, прости?

– Да так. Ничего.

Я достал из кармана небольшую флеш-карту.

– Есть коммуникатор?

– Конечно. – Юлия достала «Неву».

– Это разговор, который нам удалось записать. Один абонент – Тимур, второй – судя по всему, ротмистр Соболевский, тот самый, имеющий отношение к польской казне. Где-то он сумел выучить один из диалектов фарси, потому что они говорят именно на этом языке. Это надо выяснить, но не сейчас. Включи на громкую, я буду переводить в синхрон.

Пошла запись. Юлия закрыв глаза, слушала – мой голос и голос Тимура.

Послушать было чего…

– Что это все значит? – спросила Юлия, когда запись закончилась. – Я не поняла и половины. У них что – какие-то общие дела, или что?

– Они самые, mi amore, они самые.

– Но они…