Бой за станцию Дно

Позднее Сергей Мартынов рассказывал, что это было как землетрясение, как обвал. Ему показалось, будто дом качнулся и уплыл из-под ног, но он тут же понял, что это удар внутренний и к окружающему миру отношения не имеет. Но что именно его ударило изнутри, он тогда еще не знал. Одно было несомненно: скорее в мастерскую, к своей картине. А как быть дальше, когда он окажется один на один с картиной? Это не имело значения, потому что удар был, он и подскажет, что делать дальше. Это был удар длительного действия.

Сергей Мартынов не помнил, как добрался до мастерской, как сбросил простыню со стены и начал писать. Он вообще не помнил того, что было в последующие два дня. Приходила жена Клавдия, приносила еду, готовила краски, он ел или не ел - он не помнил, не мог бы восстановить последовательности своих действий и всей работы. Спал ли он? Неизвестно. Не зацепилось в памяти. Но, кажется, курил, потому что окурков на полу обнаружилось много, особенно по углам. О чем рассказала обглоданная нога курицы, также догадаться нетрудно. Но куда девалась начатая пачка чая, если электрический чайник оказался неисправным и его нельзя было включить в сеть. Об этом можно только гадать.

Главный свидетель - сама картина. Вот она - нависла перед всеми нами. Она расскажет обо всем, что недосказано. Она расскажет нам, о чем страдал художник.

- И тут я увидел, что она закончена, - говорил Сергей Мартынов. Больше ни мазка, ни единой черточки. Я и не знал, что она закончена. Она сама мне об этом сказала. Шепнула на ухо: я готова. И я побежал за вами. Бегу и думаю: как же все это у меня получилось? Сам не понимаю. Чтобы картина со мной разговаривала - такого никогда не было.

Впрочем, все это произошло потом, забегать вперед никто не обязан, более того, такое забегание вообще противопоказано. Мы люди военные и потому наша функция: соблюдать последовательность - во всем! - в накоплении материала, пересказе, при обсуждении и после него.

Итак - не отставать от событий, но и не высовываться вперед.

Что же было за эти двое суток?

А было то, что никто не знал, куда запропастился Сергей Мартынов. Пробовали обратиться к Аркадию Мироновичу, который похвалялся тем, что был у Мартынова в мастерской, но Аркадий Миронович делал таинственное лицо и по секрету сообщал, что Сергей Мартынов просил его не беспокоить. На деле же Аркадий Миронович сам умирал от желания узнать, куда пропал Мартынов и что с ним. Секрет же состоял в том, что Аркадий Миронович действительно был ночью в мастерской Мартынова, но начисто забыл - где это? Ведь они ехали в инвалидной машине, петляя по улочкам, где-то в центре, совсем близко, рукой подать, да вот, выскользнуло из памяти.

Конечно, можно было справиться о местонахождении мастерской у фотографа Ван Вановича, который за это время не раз прокатывался ловким шаром по коридорам, но было как-то неловко и тут расписываться в незнании. Аркадий Миронович решил: узнаю у Наташи Веселовской, но та куда-то задевалась.

Словом, Аркадий Миронович в очередной раз прикладывал ладонь правой руки к лицу и озирался как бы украдкой.

- Скажу по секрету. Комбат-один работает над картиной. Это будет нечто.

- Нельзя ли посмотреть? Хоть бы одним глазком.

- По секрету. Приказано не беспокоить.

Таким образом, приближался назначенный срок, все шло по программе. Поскольку же приход и тем более уход Мартынова в программу включен не был, то и наш интерес к нему начал постепенно ослабевать.

На исходе третьего дня случилось еще одно непредусмотренное событие, затмившее все остальное. Из областного центра прибыла телевизионная передвижная станция, именуемая передвижкой. Синяя гора передвижки проросла против гостиницы, казалось, она от начала времен там стояла.

Всем хотелось попасть в передачу, и Аркадий Миронович дал торжественное обещание, что голубой экран примет всех.

Работы стало невпроворот. По этажам сновали электрики, операторы, гостиница была оплетена черными змеями кабелей. Мы страшно переживали: когда же начнут?

На втором этаже была гладильная комната, ее и было решено обратить в студию, что также потребовало немалой работы. Первую пробу решили сделать на полковнике Шургине - монтировать будем потом. Тогда появится последовательность, возникнет смысл. Товарищ полковник, вы готовы? Давайте я немного подправлю вас кисточкой. Так, еще немного, теперь ажур.

Внимание, синхрон.

Семен Семенович Шургин появляется в кадре. Медленный наезд - крупный план.