#Бояръ-Аниме. Имперец. Том 5

Я поковырялся в чахлом салате, порцию которого можно было обозначить емким сравнением «как украли», потом в горячем — где в мясной подливе оказалось два с половиной кусочка сухого мяса, и картофельном пюре из порошка. А после спросил:

— Что-то невкусно, да?

— М-м-м… — многозначительно протянули рабочие.

— Но сегодня, наверное, просто неудачный день? — я поднял глаза от своего обеда.

Рабочие снова многозначительно протянули «М-м-м», но по лицам все было понятно — день как день. Может, даже и получше, начальство же приезжает, вдруг чего.

Хотя никому в голову, конечно, не пришло, что «вдруг чего» — это сам князь зайдет покушать в столовую для простых рабочих.

Из столовой мы все вышли довольно быстро и в многозначительном молчании. Разве что Василиса щебетала, какие приятные девушки считают зарплату рабочим — обсудили и платье, и ноготочки.

Лисьев шел мрачнее тучи, а я размышлял.

С одной стороны, дела у завода шли неплохо — прямо скажем, хорошо шли. Госзаказ я перед визитом просмотрел, там Его Величество обеспечил все мощности работой в режиме трех смен без остановки. Цеха тоже в приличном состоянии. С другой стороны, что это у нас получается? Что если очень хочется поэкономить, то лучше экономить на фонде оплаты труда? Или социальных пакетах?

— Прокофий Константинович, у вас же наверняка какие-то предложения по дальнейшей работе уже подготовлены? — спросил я, разбавляя гнетущую тишину.

Боярин оживился.

— Да, да, конечно! Может быть, пообедаем нормально и обсудим?

— Мы уже пообедали, — усмехнулся я. — Давайте поступим так — вы мне передадите свои предложения, я с ними ознакомлюсь и дам вам знать. Договорились?

— Договорились… — вяло отозвался Лисьев, жопой чувствуя, что ждет его не рассмотрение предложений, а зверский аудит.

Впрочем, если работа идет хорошо, возможно, даже предложения разумные. Только где-то посередине часть средств технично подвергается усушке и утряске. Не хочется свое княжение начинать с мандюлей, но что поделать. Спустишь одному — остальные решат, что ты не просто молод и глуп, но еще и бесхребетен. А это опасно в текущих реалиях.

Так что спустя еще одну поездку на буханке и скомканное прощание, я с папкой, переданной Лисьевым, и не перестающей активно хлопать ресницами Василисой покинул территорию завода.

— Что скажешь? — спросил я невесту.

— Скажу, что им очень нужна ревизия, — мрачно ответила девушка. — Живут в регионе и считают, что это позволяет им платить людям меньше. Как только сотрудники не разбежались!

— Ну, у всех есть свои причины не покидать родной край, — пожал я плечами. — Не могу их осудить. Кто-то больше ничего не умеет, кто-то верит в то, что делает, кого-то просто держит земля.

Василиса вздохнула.

— Может, перенесем посещение университета на завтра? — предложил я.

— Нет уж, — возразила Корсакова. — Чем быстрее мы здесь закончим, тем быстрее вернемся в Москву. А то там без нас тоже наворотят.

Я хмыкнул. Трудяжка! Еще пяток лет, и она сама будет строить подчиненных и подрядчиков не хуже меня.

Калужский университет, Александр Мирный

В отличие от завода, университет на нас произвел более приятное впечатление. Несмотря на то, что финансирования тут явно не хватало, зданию требовался ремонт, да и в целом интерьер наверняка повидал молодость моих родителей, атмосфера была бодрая. То ли студенты всегда наводили суету вокруг себя, то ли в целом место, что называется, было хорошим. То ли, не исключаю, женщина во главе учебного заведения делала его более уютным-дружелюбным.

Поднимаясь в кабинет к ректору, я рассчитывал увидеть какую-нибудь милую пухлую тетеньку, эдакую мать всем школярам, что будет вздыхать и сетовать на неспокойных студентов и дырявый забор.

Ректор этого университета действительно произвела на меня впечатление, сильное впечатление. Хотя, наверное, на Василису больше — Корсакова вообще смотрела на нее с восторгом.

Ректором в калужском университете была боярыня Громова. Женщина лет сорока с идеальной фигурой песочных часов, абсолютно седыми волосами, убранными в красивую прическу, одетая в черное платье с небольшим декольте.

Боярыня Громова была вдовой, но траур носила с удивительным стилем и идеально-прямой спиной. Женщина курила сигареты одну за одной в длинном мундштуке, и в ее кабинете висел тяжелый запах вишневого табака, который не выветривался даже через приоткрытую форточку.

Насколько я успел узнать, Громова похоронила мужа, брата и обоих сыновей по разным причинам. На счастье, у боярского рода осталось несколько внуков, и наследование не прервется. Увы, это не облегчало личную трагедию женщины, но ее стойкость восхищала.

— Кня-я-язь, — медленно проговорила она, плавно приветственно вставая, — какая честь.

— Алевтина Михайловна, добрый день, — широко улыбнулся я, целуя воздух у ручки боярыни.

Та хмыкнула:

— Лучше бы учились экономике, а не манерам, юноша.

Я оскалился:

— Всенепременно.