Бояръ-Аниме. Одаренный: ученик

Меня отвезли в отделение, располагающееся в центре города, завели в какой-то прокуренный кабинет. Я сел, принялся ждать. В глубине души понимал, что оставили меня здесь одного специально — посмотреть на реакцию, не нервничаю ли, как веду себя, не начну ли по глупости звонить кому и просить прикрыть меня. Поэтому я старался не подавать никаких сигналов. Для этого даже прихватил уже знакомую мне книжицу «Торги на бирже», раскрыл ее на середине и принялся старательно читать, хотя суть прочитанного доходила не сразу и с трудом.

Но в голове проговаривал различные варианты развития разговора.

Видимо ничего толкового не увидев в моих действиях в кабинет, наконец, вошел низенький человек в сером плаще. Один глаз его косил и, кажется, был вовсе стеклянным.

— Старший следователь сыскного отделения Руднев, Константин Кириллович, — представился вошедший.

Неспеша подошел к столу, сел. Протянул пачку.

— Курите?

Я покачал головой.

— А я, с вашего позволения, закурю.

Руднев подцепил двумя пальцами сигарету, воткнул в уголок рта. Чиркнул зажигалкой.

— Ну-с, начнем?

— Начнем, — в тон ему ответил я. — Только вот что начнем?

— Ну как же? Разговор.

— Так это разговор? Не допрос?

— Ну что вы! — хохотнул Руднев. — Такие громкие слова! Просто разговор.

— Поговорить всегда можно, — ответил я, откладывая книгу в сторону. — Только мне бы хотелось знать в качестве кого я тут? Ваши ребята скрутили меня, в машину сунули, да сразу же сюда привезли. На разговор так не ходят.

— Вы тут, Александр Федорович, в качестве свидетеля, — холодно произнес Руднев. — Пока еще свидетеля.

Я никак не отреагировал на его последнюю фразу, понимая, что это тоже уловка.

Руднев внимательно проследил за мной, удовлетворенно кивнул, глубоко затянулся.

— Так вы не против беседы?

— Хорошо, давайте побеседуем.

Я отложил книгу в сторону.

— Тут Игоря Воснецова убили на днях. Знаете об этом?

— Видел в новостях.

Следователь удовлетворенно кивнул головой. Спросил:

— Воснецов знаком вам?

— Воснецова знаю, но не лично, не доводилось общаться.

— А может быть, все же доводилось? — с прищуром спросил следователь. — Возможно даже, что и совсем недавно?

Я уже знал дальнейшие его действия и потому готов был к тому, что он вытащит из папки мой фоторобот.

— Вот, посмотрите. Как вам картинка?

Если следователь и хотел произвести на меня впечатление, то у него это не получилось. Он жадно смотрел на меня, пытаясь вытащить хоть одну эмоцию, да хотя бы невольно поползшую бровь вверх, но у него это не получилось и он фыркнул словно бульдог, разозлившись.

— С художественной точки зрения так себе, — глянув, ответил я.

— Возможно, — кивнул Руднев. — Но как свидетель описывал, так и рисовали. Точно по деталям.

Руднев пригляделся к картине, словно видел ее в первый рах, хмыкнул.

— Скажите, этот портрет вам никого не напоминает?

И вновь мне пришлось взять себя в руки, потому что это была очередная проверка. Я сказал:

— У нас два года назад юбилей у отца был. И решили мы заказать ему портрет. Художника нашли по объявлению. И он предложил нам общий портрет написать, всей семьи. Так вот. Это была наша ошибка — взять не проверенного человека, с улицы. Он в особом жанре писал, уж не помню как называется, но точно не реализм.

— К чему вы это?

— К тому, что он меня как-то похоже написал, как этот рисунок. Словно катком по мне прошлись. Или у художника нарушена призма зения? Вроде есть такая болезнь, забыл как называется.

Руднев покраснел.

— На вас похож.

— А еще на множество других людей, моего возраста и моей комплекции, у кого есть два глаза и волосы на голове. Типичное лицо.

— То же верно, — согласился следователь. — Но с учетом ряда факторов вряд ли это будет кто-то посторонний.

— Про какие факторы вы говорите?

— Всем известно, что Воснецовы точили зуб на ваш род. А тут такое случилось. Да и свидетель очень интересный фоторобот описал, похожий на вас. В общем сами понимаете, что ситуация щекотливая складывается все в одну вполне себе работающую версию.

— Это весьма косвенные факторы. И при детальном рассмотрении они распадутся.

— Не думаю.

— Воснецовы и в самом деле точат зуб на наш род. И что с того? У любого из нас есть враги. Вам ли это не знать?

— Верно, — улыбнулся Руднев. — Уж у меня врагов полным полно. И мои враги бывало стреляли в меня. Точно так же как и в вашего отца, тогда, на сеансе мадам Шерер. Но вот за это уже и можно хлопнуть Воснецова, как вы считаете?

— Считаю, что покушение у Шерер и ненависть Воснецова — это два разных момента, никак друг к другу не относящихся.

— А кто же тогда в вас стрелял?

— Это мне у вас нужно спросить кто в меня стрелял — делом ваши люди занимаются. Насколько мне известно, стрелял не совсем здоровый человек, которого нельзя сажать в тюрьму. Ему необходимо лечение.

— Мне известно, что вы посещали Михаила Мышкина, — холодно заметил Руднев.

— Посещал, — не стал уклоняться я. — Только чтобы убедиться, что он никак не связан с Воснецовыми. И мы в этом убедились. А по поводу свидетеля, который срисовал такой фоторобот — позвольте спросить кто он такой? Можно ли доверять его показаниям?