#Бояръ-Аниме. Пожиратель III

— До меня дошла информация, что он решил избавиться от Восточного рынка, потому как слишком много чего там наворотил, — пояснил я. — Решил, что лучше отказаться от такой хорошей кормушки, чем сидеть на пороховой бочке и в любой момент ожидать новой проверки и уголовного дела.

Я умолчал об истинной причине, по которой Фокину приходится отказываться от рынка, и, разумеется, не стал говорить о том, что сам хочу этот рынок прибрать к рукам. Не стоило бежать впереди паровоза — сначала надо было всё оформить, а потом уже хвастаться.

— Удивительно, — покачав головой, произнёс Медведев. — Но если так, то это хорошо.

— Это очень хорошо, Александр Витальевич! Так что не переживайте — проверку вы инициировали не зря.

Заместитель городского прокурора улыбнулся, отхлебнул из чашки уже давно остывший чай и сказал:

— Кстати, о делах. Уголовных. На основании фактов, открывшихся во время процесса по делу твоего отца, городская прокуратура под моим контролем инициировала дело против тех, кто организовал мошенническую схему по приватизации Императорского Екатеринбургского оружейного завода с целью его банкротства и распродажи по частям, в том числе и продажи земель завода под жилую застройку. Во-первых, это будет дополнительным рычагом, при помощи которого мы освободим Василия, так как даже если сейчас его не оправляют, то вынуждены будут пересмотреть приговор после того, как будет раскрыта преступная группа, которая его во всё это втянула. А во-вторых надо наказать виновных и вернуть завод государству. Не дело это — столько людей на улицу выгонять ради того, чтобы на земле завода жилой комплекс построить.

— Не дело, — согласился я.

— Но, признаюсь, вернуть всё назад будет не так уж и просто, — продолжил Александр Петрович. — Я внимательно изучил всё, что связано с этим делом. Начиная с момента, как завод перешёл в собственность к Василию, пошли махинации одна за другой, и всё, что после этого произошло — незаконно. Поэтому все сделки будут отменены, а с Василия в итоге снимут все обвинения. Но вот с приватизацией совсем другая история.

— Могу я узнать, что там не так? — поинтересовался я.

— В том-то и дело, что там всё так, — ответил Медведев. — Приватизация проведена по правилам, закон ни разу не нарушен. Всё настолько чисто, что и комар носа не подточит. Поэтому до момента приватизации мы всё откатим назад без проблем, а дальше будет непросто.

— А зачем откатывать дальше? — спросил я.

— Затем, что если этого не сделать, Василий останется владельцем завода.

— А что в этом плохого?

— Я тебя не понимаю, — слегка растерявшись, произнёс Медведев.

— Что плохого в том, что завод будет принадлежать отцу? — пояснил я. — Времена сейчас непростые, тяжёлые. Тут каждая копейка на счету, зачем заводами разбрасываться?

Кажется, Александр Витальевич потерял дар речи, он смотрел на меня так, словно я сказал ему что-то совсем уж невероятное.

— Я думаю, мы оставим завод, — продолжил я. — Запустим его, возобновим работу, модернизируем. Смутные тяжёлые времена закончатся, а производство — это всегда выгодно и прибыльно. Надо только пережить самый тяжёлый этап. Ну и, в конце концов, просто глупо отказываться от того, что лежит у тебя в руках. К тому же отец за это сейчас платит не такую уж малую цену. Ему положена компенсация.

— Я даже и не знаю, что на это сказать, — произнёс Александр Витальевич и развёл руками.

— А мне кажется, что Игорь Васильевич прав! — неожиданно заявила Никитина. — Если по закону этот завод принадлежит Василию Петровичу, то не стоит от него отказываться.

— Но там есть определённые условия по договору приватизации, — заметил Медведев. — Сохранение рабочих мест, модернизация и ещё много чего.

— Модернизируем, — заверил я его. — И места сохраним. Я понимаю, что будет непросто, но отказываться от такого глупо.

— А что будешь делать с долгами? — поинтересовался Александр Витальевич.

— А много долгов? — ответил я вопросом на вопрос.

— Достаточно. Я точных сумм не знаю, но ты же в курсе, что весь кредит, полученный на развитие завода, Бобров вывел в Англию. А ведь именно на эти деньги планировалось перезапускать завод. И не факт, что их хватило бы — сейчас мы понимаем, что сумма была взята с потолка и её изначально планировалось украсть.

— Разберёмся, Александр Витальевич, как-нибудь решим все эти проблемы, по крайней мере, попробуем решить, — сказал я. — Понятно, что будет очень нелегко, но всё же не стоит разбрасываться заводами. Тем более такими.

* * *

Уже пятый час я сидел в коридоре в здании суда. Я устал ходить за напитками к автомату и сбился со счёта, сколько стаканчиков ужасного кофе и безвкусного чая выпил на нервах. Заседание затягивалось и впервые не прерывалось на перерыв.

Обычно, если суд заседал более трёх часов, то объявлялся перерыв: долгий — минут на сорок или короткий — на четверть часа. А вот чтобы совсем без перерыва — такое было впервые.

Я сходил за очередным стаканчиком чая, в который раз уже устроился в крайне неудобном скрипящем кресле и поднёс стаканчик ко рту. Но отпить из него не успел.