Боярич

Бой в ограниченном пространстве – штука очень неприятная, но быстрая. А уж в вагоне, с его-то теснотой, и подавно. Честное слово, если бы не отвод глаз и тот факт, что на него никак не влияет бесшумная пальба из старшего брата моих рюгеров, думаю, этого «коридора смерти» я бы просто не прошел… Как и без разгона, куда же без него… А так – первые шестеро противников вообще не успели понять, что уже убиты, а остальные хоть и успели всполошиться, когда тело шестого наемника загремело на пол, своротив по дороге державшийся на соплях складной стол, но сделать так ничего и не смогли. Разве что успели перепугаться перед отправкой на тот свет, но это уже их проблемы… Нет, последняя «сладкая парочка», отчего-то затихарившаяся в последнем отсеке, что у самого гальюна, даже в коридор выглянуть успела. А вот воспользоваться мыльницей рации, закрепленной чуть ли не на плече, ни один из них уже не смог. Автомат выплюнул две «тройки» почти в упор, и тела наемников рухнули на грязный пол. Вот так. Тридцать выстрелов на десять целей.

Я замер на месте, не отводя ствола от двери, ведущей к гальюну и тамбуру. Стоп. Один у тормозной площадки да десять здесь… а в вагон, я точно помню, заходило пятнадцать человек ровно. Еще пять должны быть в тягаче. Точно знаю, специально пересчитывал, когда они грузились. Этот их Казимир перестраховался. Отдал десяток своих бойцов в усиление к тем гаврикам, что на поезде прикатили… А раз их нет здесь и я сильно сомневаюсь, что наемники решили прогуляться к своим друзьям в «голове» состава… Я тронул Эфир и, тихо выматерившись себе под нос, рванул ко второму тамбуру, на ходу меняя магазин автомата на полный.

В самом закутке было пусто. А вот дверь на открытую площадку хлопает. Ну не спрыгнули же они на ходу, правильно? Правильно… особенно учитывая, что в соседнем вагоне «ба-абы-ы!!!». Все как одна в подавители закованы, да под дулами автоматов… а значит, никакого сопротивления оказать своим гостям они не смогут. Твою дивизию!

Выглянув на тормозную площадку, я поморщился, заметив сорванные пломбы на низкой дверце грузового вагона. Точно, развлекаться пошли, твари…

Создав воздушный пузырь, моментально отрезавший площадку от воющего ветра и шума движущегося состава, я аккуратно потянул на себя дверь, старательно скрывая движение за отводом глаз и надеясь, что в этот момент никто с той стороны на нее не смотрит, скользнул в полумрак грузового вагона, еле рассеиваемый тусклой гирляндой-времянкой, протянутой под крышей этого железного гроба.

От ударившей по мозгам какофонии эмоций меня аж качнуло. Поморщился: честное слово, это хуже зубной боли! Страх, ярость, ужас… и еле заметная на этом фоне нотка грязненького такого предвкушения, словно запах гнили…

Стоявшие у самой двери наемники, державшие под дулами автоматов вжимающуюся в дальний конец вагона толпу, дружно осели на грязный пол, расплескивая кровь из распоротых ножами шей. А вот не хрен было отвлекаться на приятелей, вовсю лапающих вытащенную из толпы девчонку. Уроды устроились чуть в стороне от фонящей ужасом и ненавистью толпы и устроили представление, старательно, напоказ и неторопливо сдирая с выламывающейся из их граблей заложницы немногочисленную одежду… Эксгибиционисты, насильники и педофилы. Ей же лет двенадцать-тринадцать, не больше! Ла-адно… Как говорится, до бога высоко, до царя далеко… Побуду за обоих, авось не обидятся…

Кхукри не очень-то подходит для прямых уколов, рубить и резать им куда сподручнее, на мой взгляд. Только боюсь, если бы я залил кровью наемников пытающуюся сейчас вырваться девчонку, истерика была бы гарантирована. И кто знает, не поедет ли у нее от такого представления крыша?

Шаг, еще один. Удар по затылку одному и, пока тот не свалился под ноги своей жертве, резкий тычок ножом в грудь второму. Все-таки колоть таким ножом не очень удобно, да… Но под разгоном это даже не его проблемы, а того, кому широкий клинок разворотил ребра.

Выныриваю из разгона – и низкий гул, наполнявший вагон, тут же превращается в плач детей, спрятанных за спинами старших заложниц: ни одного мужского или хотя бы юношеского лица. Только женщины, девушки и девочки. А я-то еще удивлялся, что никто из пленников даже не попытался рискнуть там, на вокзале. Просто некому было!

Перевожу взгляд на замершую передо мной соляным столпом девчушку… хотел было помахать у нее перед лицом рукой, но тут же опомнился и, вытерев кхукри, для начала решил убрать их в ножны. Не тут-то было.

– Можно? – Девчонка отмерла, бросила короткий взгляд на тихо застонавшего у нее под ногами единственного оставшегося в живых наемника и указала на нож в моей руке. А в эмоциях… Я старательно отгородился от вала ярости и боли, захлестнувшего заложницу.

– Тяжеловат он для тебя, боярышня…