Боярич (СИ)

Впрочем, кажется, моего недоумения никто из присутствующих не разделял. Гвардейцы одобрительно гудели, а Федор Георгиевич, кажется, готов был танцевать джигу.

— Об чем радуетесь, дядя Федор? — Поинтересовался я.

— О! Поверь мне, Кирилл. Есть повод. — Воодушевленно проговорил Федор Георгиевич, потирая руки. — Знаешь, что это?

— Хм. Удивительно, но даже не подозреваю. — Развел я руками, но Громов не обратил никакого внимания на мое ёрничанье.

— Это, друг мой, Кирилла Николаевич, тяжелый тактический комплекс «Гусар», в количестве шести штук на каждый контейнер, произведенный компанией Вышневецких. И, судя по количеству сопровождающего груза, в полной комплектации. Точно такой же комплекс, польские паны хотели бы поставлять в нашу армию. Правда, мешает им в этом наш концерн… И это большая удача, что нам в руки попали эти образчики. Будет возможность хорошенько в них покопаться.

— Кхм. — Я покосился на «скафандры», но Федор Георгиевич, кажется, неправильно меня понял.

— Нет, Кирилл. Извини, но мне было бы проще выбить для тебя персональное разрешение у государя, на езду по городу за рычагами «Матильды», ну… одной из боевых платформ, что мы уволокли с базы, чем на право владения вот таким вот костюмчиком… — Ухмыльнулся Громов. — Подобные вещи в продаже отсутствуют, как класс. Более того, использовать их могут только в вооруженные силы государства.

— А… как же Вышневецкий? — Невольно заинтересовался я.

— Поляки. — Пренебрежительно пожал плечами Федор Георгиевич. — У панства всегда были несколько своеобразные понятия о дозволенном. Собственно, именно поэтому, большинство наемных отрядов, желающих иметь в своем распоряжении подобные комплексы, регистрируются в Речи Посполитой. Правда, я не совсем понимаю, на что рассчитывал Роман, притащив «Гусары» в Россию. Попадись он, или его люди на использовании ТТК на нашей территории, и церемониться с ними никто не стал бы. Скорее всего, в этом случае, государь даже не успел бы выказать свое неудовольствие, как бояре размазали отряд Вышневецкого по Красной площади, тонким и не менее красным слоем. Во избежание повторения инцидента… М-да.

— Понятно. — Протянул я и постарался свернуть на куда больше интересующую меня тему. — И что, дорого стоит такой ТТК?

— Сам по себе, не очень. Порядка десяти-двенадцати тысяч. Правда, без обвеса. И это неудивительно. Без той же системы усиления, комплекс, не более, чем высокотехнологичная бронированная консервная банка, в которой и пошевелиться-то, проблема. — Пожал плечами Громов. — А вот с обвесом… Даже в минимальной комплектации, цена на ТТК возрастает вдвое. Здесь же… Видишь рамы, в которых закреплены комплексы? Это сервисная система. Своеобразный стенд, на котором производится обслуживание ТТК. А он идет, только и исключительно, в максимальной комплектации. В общем, смело умножай цену самого комплекса на пять. Не ошибешься. Учитывая размер твоей доли… Считай, по пять тысяч рублей с каждого ТТК, твои. А здесь их восемнадцать… Умножаем на пять тысяч… Да плюс компенсация за остальные трофеи… Кирилл, а ты становишься богатым человеком! Сто двадцать тысяч… неплохой куш, а?

— Хм. Сто пятьдесят, звучат куда лучше. — Заметил я. Громов замер, хмыкнул… и расхохотался.

Глава 9. Старые новости, тоже новости

Сошлись на ста сорока. Громов все-таки сумел меня убедить, что все восемнадцать комплектов ему ни к чему, использовать он их все равно не сможет. А для разборки до винтика и изучения приемов и решений польских коллег, хватило бы и трех-четырех экземпляров. Остальные же, скорее всего, уйдут в государственную оружейную комнату, по минимальной цене, поскольку, опять же использоваться по прямому назначению не будут. В общем, уболтал меня Федор Георгиевич. Правда, оплату аренды «континентальников» взял на себя. Мелочь, а приятно.

А вот потом, когда мы покончили с приятной темой дележки трофеев, разговор зашел о вещах куда менее привлекательных, на первый взгляд. В частности, меня интересовал вопрос моих дальнейших взаимоотношений с Томилиными. И тут, наследник рода Громовых сумел меня порадовать.

— А с чего у тебя вдруг, вообще должны возникнуть с ними какие-то взаимоотношения? — Поинтересовался Громов.

— Хм. Ну, не знаю. Романа-то я грохнул. — Пожал я плечами.

— И кто об этом знает? Запись, ты, умник, включил «лучом», кроме тела Вышневецкого, на ней ничего и не видно. А, нет. Вру. Лину краешком зацепил, когда вокруг загибавшегося урода крутился. А записи местных фиксаторов, люди Гдовицкого благополучно потерли. Полностью… — Громов на миг умолк и, выдержав паузу, в точности по Станиславскому, договорил, с легкой улыбкой. — Так что, о твоем неожиданном появлении в бункере, никто не в курсе… В том числе и Георгий Дмитриевич.

— Я предполагал, что информация о моем статусе окажется вам известна. В конце концов, я особо и не скрывал своих возможностей с момента выхода из рода. — Пожал я плечами и явственно почувствовал легкое разочарование, которым просто-таки пахнуло от моего собеседника.