Боярич

Надо сказать, несмотря на свою отрешенность от домашних дел, наследник рода прекрасно представлял, как и где нужно искать информацию обо всем происходящем в поместье. Скоростному допросу была подвергнута вся домовая обслуга без исключения, затем настал черёд записей сети наблюдения… и, в качестве вишенки на торте, допрос медиков. Любые попытки последних оправдать своё прежнее молчание врачебной тайной, жестко пресекались. В результате, Иннокентий Львович вынужден был отдариться моей амбулаторной карточкой, а Гдовицкой, как самый крайний, еще два часа лично пояснял дядьке, когда и каким образом были получены мною те или иные травмы.

Супруга, попытавшаяся вступиться за детей, огребла по самое не балуйся, за попытки скрыть правду о нападениях на племянника, и потакание дурным детям… В общем, как-то сразу стало понятно, что наследником Федор Георгиевич Громов является не только по названию, но и по сути.

Мы же, то есть, близняшки, Алексей и я, всё это время, то есть, почти сутки, провели в «карцере»… организованном для нас всё в том же подвале, из которого, предварительно, охрана выкинула весь хлам, включая тот самый грандиозно-огромный дубовый буфет и обрывки цепей, недавно небрежно брошенные мною в дальнем углу комнаты. Уж не знаю, зачем они были нужны в бывшем мясном хранилище…

— Сволочь ты, мелкий, — со вздохом констатировала Лина, с кряхтением устраиваясь на одном из четырех тонких матрацев, брошенных нам по приказу сердобольного Гдовицкого.

— Я? Блондинка, ты ничего не перепутала? — фыркнул я в ответ.

— А кто? Я, что ли, здесь пыточную устроила? Мог бы хотя бы за руки подвесить?! Теперь всё тело болит, словно… короче, сволочь ты.

— Скажи спасибо, что так. С него сталось бы, вообще только за ноги нас подвесить, — тихим, равнодушным голосом неожиданно окоротила сестрицу, Мила.

— И не тряпками, связать, а цепью, — ухмыльнулся я. — И хрен бы вы их так просто пережгли.

Вот тут, трое моих сокамерников замерли… и переглянулись.

— Хм. А действительно, почему ты ими не воспользовался? — подал голос Алексей.

— Дай подумать… — я сделал вид, что действительно задумался и, щелкнул пальцами. — Может, потому, что в отличие от вас, я не такой мерзавец, чтобы пытать родственников?

«Сокамерники» вновь переглянулись, и промолчали.

— Интересно, что было бы, если бы мы тебя окончательно достали? — задумчиво проговорила Мила, минут через пятнадцать.

— Убил бы. Быстро и почти безболезненно.

— Мечтай, придурок, — хмыкнул Алексей… — Я б тебя спалил раньше.

— У тебя была такая возможность, — кивнул я. — И как? Получилось? Забыл, сколько раз сегодня, я имел возможность отправить вас к предкам?

— Кхм… тебя бы дед после этого, живьем сожрал бы… — натужно рассмеялась Лина.

— Доведи вы меня до убийства, и на деда мне точно стало бы насрать. Ну грохнул бы он меня… и? «Сдох Максим, и хрен с ним». Жить с кровью родни на руках, удовольствие невеликое… хотя родня из вас получилась откровенно уё…щная. — Не вру. Убийство детей, даже таких дурных… Не надо мне такого счастья. Один раз уже проходил, хватило. Тогда, вообще, всё случайно вышло… и то, по возвращении из рейда, месяц в госпитале провалялся… зафиксированным, поскольку трясло и глючило меня страшно. Врачи только руками разводили. Потом уже, я разобрался, в чем дело, но поняв, что сладить с подобными вывертами Дара мне в обозримом будущем не светит, ушел от греха на инструкторскую работу. Подальше от таких случайностей, м-да.

— Да ты… — вскинулся было Алексей, но схлопотал короткий удар открытой ладонью по лбу, сопровождаемый всплеском Эфира и осел, не в силах пошевелиться. Только глазками хлопает. Вот-вот, у меня еще много таких фокусов в запасе, так что посиди, подумай… р-родственичек. Еще скажи спасибо, что обычный «расслабон» схватил, а не «полный» или «вечный»…

— Сидеть, — резко оборачиваюсь к начавшей подниматься Лине и, тронув Эфир, сопровождаю рык направленной волной ярости. Примерно также я вырубил братца, там на площадке.

Линка взвизгивает, и почти моментально оказывается за спиной, молча взирающей на нас, сестры.

— Вы, три гребаных мажора, откровенно меня задолбали, — констатирую я. — Мне надоело спускать с рук ваши выходки. Я, конечно, не отец и не дед, и требовать от вас что-то не могу, но… клянусь, я заставлю вас пересмотреть свое поведение. Отныне, любая подстава, любой выпад или даже просто косой взгляд в мою сторону будет заканчиваться для вас, как минимум, переломами. И рыцарского отношения, с вызовом на дуэль, можете не ждать. Бить буду, когда и где поймаю. Попробуете напасть скопом, и количество дней в медблоке для вас возрастет в арифметической прогрессии. Достанете окончательно, и роду придет полный…здец. Я ясно выражаюсь?

— Ясно, — медленно кивает Мила, не сводя с меня задумчивого, и какого-то отрешенного взгляда. Сестра смотрит на нее с недоумением, но, получив удар локтем в бок, так же медленно кивает. Алексей начинает шевелиться, откашливается и, помотав головой, глубоко с сипом вздыхает.

— Понял. Экий ты резкий стал, Кирилл… злой.