Боярин. Князь Рязанский. Книга 1 (СИ)

— Михаилом Фёдоровичем зовут. Великий Князь Рязанский, Микулинский и Телятьевский. Рюриковичи мы.

— Знатно. Говори, чо хотел.

— Мне нужны такие вещи… Есть чем начертить?

— Так, эта… Угольком. На воротах и черти. Потом сотру. — Он поднял с дороги уголёк и передал мне.

На тёсанных воротах я нарисовал чертёж лейки для душа.

— Лея. Знойомая вещь. Жёнки боярские просют счинить. Для цветов, грят. А бак к ней надоть, с трубой?

— Есть уже. Лейку токма утерял.

Я планировал сделать деревянную трубку, а в неё вставить деревянную пробку с отверстием, как у краника самовара. Трубку в бочку. Лейку на трубку. Вот и душ.

— Не покажешь кузню?

— Пошли. Сыны уже намахались. Как бы не напортачили. Подсобить надобно. Разом и расписки возьмёшь, — с надеждой сказал он.

— Возьму, диду. Пошли.

Пока дед бегал за расписками, я зашел в кузню, и посмотрел, как работают его сыновья.

Я видел, как работают кузнецы на «наших» производствах. В принципе, очень похоже, только потолок в этой кузне был не таким высоким, как в заводских цехах. И вентиляция… практически отсутствовала. Приток свежего воздуха здесь не поощрялся.

Дед принёс большой мешок берестяных расписок Некоторые были старыми, как сам коваль. Я рассмеялся:

— Ты с малолетства, чоли молотком машешь?

— Так, так.

Кое как развернув расписки, дед тыкал чёрным пальцем в буквицы, называл суммы, считал, переводя ранее ходившие денежные единицы в рубли. Я сбился в подсчете уже на пятой бересте, и только продолжал одобрительно кивать головой, надеясь на честность деда. Потом я пошёл на хитрость.

— Иван Кузьмич, я тебе верю. Сколько скажешь, столько и заплачу. Потом мои люди посмотрят. Если ошиблись сейчас — потом рассчитаемся. Веришь мне?

Я с прищуром посмотрел на кузнеца. Он вздрогнул. Глянул на меня. И назвал сумму. Оказалось, что я деду должен выдать три рубля и двадцать две деньги.

— Мелочь считать не буду, — сказал дед.

— И так много. Твои должники хоть живы? — Спросил я.

— Не все, — ответил он, потупя глаза.

— Ах ты шельма, — засмеялся я, шутливо грозя кулаком.

— Тебя князь, — за язык никто не тянул, — воровато беря неожиданно свалившееся богатство, сказал дед.

— Да тут, наверное, ещё твоих дедов расписки? — Хохотал я.

— Так и есть.

Я покачал головой.

— Лады. Княжье слово — закон. Но и ты, имей ввиду, староста. Я посмотрю, какие на вас недоимки, и возьму все. Но обещаю рассудить по чести. С вас спрос тоже будет богатый. Татарва отошла недалече. Сбруя и оружие понадобятся.

Я помолчал, оглядывая привыкшими к сумерку глазами, кузню. Липкое железо приходилось ковать?

— Приходилось.

— А не осталось кусочка маленького?

— Лежали где-то у сынов. Пока мальцами были — баловали. Митька! — Крикнул он. — Поищи железо липкое.

— А не доводилось ли тебе ковать «небесное» железо?

— Было дело. Хорошее железо. Тягучее и звонкое.

— А брали где?

— Да тут его по болотам и брали.

— «Не мой метеорит?», — подумал я.

— А ежели я тебе ещё такого железа принесу? Много. Доспехов и оружия доброго скуёте?

— Откель ты его возьмёшь? Тем паче, много?

— Моё дело. Но мне надо, чтобы вы плавили и ковали его правильно.

Дед поднял подбородок вверх так, что его заплетенная в три косицы борода почти уткнулась мне в лицо.

— Ты, эта, Князь… Не забижай. Мы железо куём… Давно… А ты… Вот так пришёл, молодой и красивый, и тебе не по нраву, как мы куём?

— Без обиды, дед. Я у литвинов да немцев несколько секретов узнал. Хочу только с тобой поделиться.

— У литвинов? — С изумлением переспросил он. — То дело. У них знатный меч и бронники. Но и у нас не хуже, — опомнившись, поправился кузнец.

— Не хуже. Я знаю. У самого сабелька местного кова, не раз рубила доспех литвинский. — Я с любовью погладил железяку, висевшую на моем левом бедре. — Но будет ещё лучше. Я тебя пытать не буду. Твои секреты мне не нужны. Я тебе свои расскажу. И ты по ним сделаешь мне то, что я попрошу. Сговорились?

Глаза у деда уже загорелись. Или это всполохи из горна?

— Когда руду принесёшь?

— Скоро.

* * *

— Константин Александрович, — обратился я к князю Беззубцеву — Михайлову, — у вас в Михайлове кроме глин гончарных имеются смеси, которые можно пережечь на особо клейкую известь. По-латыни — «цемент» называется. Очень хорошо камень и кирпич склеивает. А вам городок надо укреплять. Татары пойдут, городок, как есть, не устоит. Вот кирпичные стены и поставите, и черепичные крыши. Чтобы стрелами город не пожгли. Я вам из казны денег ссужу. Без лишка отдавать станете. Потом этим «цементом» и вернёте.

А ещё у вас угли каменные лежат и торф. Надо наладить выход особых углей для варки железа. Очень надо, Константин Александрович.

— Вы, Михаил Фёдорович, не по возрасту разумны, в пример другим молодцам. И дело говорите правильное, но людишек у меня совсем мало, а какие есть, или на пашне, или на вольных работах. В основном, железо болотное собирают и жгут, да в казну сдают.

— Полевые работы заканчиваются. Вы объявите, они сами запросятся. Плата из казны за всё сдельная. Сколько сдадут в казну, столько и получат сразу.

— Как с воями с народом не получится обходиться, не на войне чай. На приказ они наложут такого, что…