Боярин Осетровский

Нет, то, что я напрямую не пригласил Морозову и не отказал ей — это хорошо. Отказать в приглашении на пир — грубое оскорбление. Просто не пригласить — не то, чтобы оскорбление, но явно показывает, что ты не хочешь иметь с человеком ничего общего. Также оскорбление — это не прийти на пир, если тебя уже позвали. Если ты прям сильно занят — обязательно должен отдариться подарками с глубочайшими извинениями.

Казалось бы, при чем здесь я… А при том, что все московские бояре и князья ожидают от меня приглашения на званый пир. Пир — это не просто веселая гулянка, это серьезное мероприятие по веским поводам, таким как свадьба, рождение ребенка, крестины, смерть… И да — возвращение из небытия боярского рода — это веский повод. Теперь, если я не пришлю приглашения — стану изгоем для всех бояр сразу. А если пришлю… Тут тоже есть две возможные ловушки. Мои недоброжелатели — Морозовы, Дашковы, Телятевские — могут попросту проигнорить приглашение, чем покажут всем остальным, что со мной дела лучше не иметь. То есть — тот самый изгой. И, сами понимаете — заставить прийти я их не могу. И второе — если гости придут, то я должен их достойно встретиь, достойно угостить… да там даже до угощения еще столько проблем! Начиная с тех же самых приглашений — почетных гостей я должен пригласить сам лично, а всем остальным допустимо разослать приглашения через доверенных дворян. И нет, отвезти сам приглашения всем я не могу, тем самым я ставлю на одну доску и уважаемый род Дашковых и каких-нибудь бояр Волчьехренских. Ну и где мне найти доверенного дворянина? Они, как бы, по улицам не бегают!

Глава 6

— Ой, а кто это бежит? — Аглашка с интересом выглянула в окно санной кареты, отодвинув шторку.

Да, я теперь только на карете передвигаюсь, я же боярин, а не хрен собачий. Мне иначе — не по чину. Нет, не купил, конечно. Во-первых — нет у меня таких денег, чтоб кареты покупать, мы ведь всей командой до сих пор проедаем клад покойного вора, а он, знаете ли, не бесконечный. А во-вторых — нет тут салонов, типа автомобильных, только каретамобильных. Нужна карета — закажи мастеру и жди, пока сделает. Ждать мне некогда, но мне повезло — терем Сисеевых мне передали «со всем имуществом», а в это самое имущество, кроме таинственного Голоса, входило много чего. В том числе и каретный сарай, то бишь — гараж для карет. Вот оттуда я карету и выкатил. Санную, понятное дело, зимой на колесной зверски неудобно. Правда, сами понимаете, карета эта выглядит… кхм… несколько старомодно, все-таки сто лет простояла. Это примерно как в наше время выкатить не в «бентли», а в… на чем там Шелби в «Острых козырьках» рассекали? Вот, не такой машинке. И пусть прогресс здесь не так быстро летит, как в двадцатом веке, но все равно — выгляжу я наверняка экстравагантненько. Ладно, если кто-то спросит — объясню, я целую речь придумал для обоснуя своей страсти к ретро. А если не спросят — мне тем более пофиг…

Что-то я отвлекся. Кто там бегает…?

Я чуть отодвинул скоморошку и посмотрел на улицу.

Ну да, вдоль мостовой бежал человек. Быстро, но не напрягаясь и с совершенно невозмутимым лицом, как будто он просто спортом занимается. Высокий, два аршина десять вершков, в возрасте, лет тридцати с копейками, волосы кудрявые, золотистые, с уклоном в рыжину, острая бородка. Ну и по мышцам видно, что если не спорту, то его здешнему аналогу в виде фехтования острыми пырялами он явно не чужд.

Как я рассмотрел его мускулатуру? Так этот бегун — абсолютно голый.

И Аглашка еще на него спокойно смотрит! Нет, я понимаю, что стесняется она только в определенных обстоятельствах, а в остальном на Руси к наготе относятся совершенно спокойно и с юмором, но…

— А ну кыш!

Я отодвинул ее от окна. Наша карета как раз поравнялась с голым бегуном, и я, не выдержав, открыл дверцу.

— Куда бежим?

Наш кучер, уловив момент, натянул поводья, сбавляя скорость.

Голый бегун, ритмично взмахивая правой рукой — левой он придерживал то, что определенно мешало бы бежать — покосился на меня и промолчал. Оно и понятно — и дыхание сбивать не хочется да и прохожие, хоть уже и редкие — дело-то к вечеру — но еще появляются, не забывая комментировать такое занимательное зрелище. И хоть бы кто подумал, кто на дворе — поздняя осень, снег, а он еще и босиком. Замерзнет же.

Эх, доброта моя…

— Запрыгивай.

Бегун не стал ломаться, и бодренько вскочил в карету. Аглашка, хихикая отвернулась. Наш гость при виде ее раздулся было, как павлин… потом посмотрел на меня и сдулся обратно. Ишь ты, герой-любовник, не успел отогреться, а уже свои заиндевевшие шары подкатывать собрался.

Я кинул ему шерстяную полсть — что-то типа толстого пледа — подождал, пока наш голый гость станет гостем прикрытым, после чего спросил:

— Кто такой, откуда бежишь?

Гость кинул на меня хитрый взгляд:

— А ты кто?

— Боярин я. Осетровский Викентий Георгиевич.

Гость неожиданно насторожился:

— А у тебя, боярин, жены, случайно, нет?

— Нет, — несколько растерялся я.

— А сестры?

— Тоже нет.

— А… а ты тогда точно боярин?