Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус

– Может… А может, и нету его. А комп сам собою включился, я слышал – такое бывает.

– Или – выключить забыл.

– Или. Поглядим. Если что, убежать всегда успеем.

– Ой, Виталя.

Виталий уже не слушал, осторожно распахнул ведущую в мансарду дверь, прислушался, всмотрелся, чувствуя за спиной громкое сопенье напарника.

– Вот он!

– Тихо, не дергайся. Спит!

Хозяин дома сидел в глубоком кресле, напротив включенного компьютера и еще какой-то слабо жужжащей аппаратуры, сидел с закрытыми глазами, никак не реагируя на окружающее.

– Слышь, Виталик, что это за хрень у него на башке?

– Я почем знаю? Тсс! Уходим.

– А, может, свяжем его, хоть тем же кабелем? Вон тут сколько всего: толкнуть – нам с тобой бабла на год хватит!

Виталик удивленно обернулся – честно говоря, подобного предложения от своего трусоватого напарника он никак не ожидал. Вот ведь что жадность с людьми делает! Всякую осторожность теряют. Хотя… Леха прав – что тут опасного-то? Профессор – видно сразу – в отрубе полном. Опился, либо обкурился. Почему б и не…

– Вяжем! – кивнув, Виталик потянул с пола кабель.

Что-то негромко треснуло, посыпались синие искры, а над самой крышею вновь грянул гром.

– Вон они, за болотиной! – обернулся вырвавшийся вперед воин, совсем молодой парень, без кольчуги, но при коротком копье и с засунутым за пояс шестопером. – Ждут, господине!

– Ждут, так поедем, – с ходу отозвался Павел… или кто-то сказал эти слова за него?

И, не дожидаясь ответа – он тут был за главного – погнал коня на широкую гать. Знал наверняка – тут и телеги проедут, не то что один конь.

Посмотрел вперед, на бородатого дородного мужика, дожидавшегося на том краю болота, снова ударил коня камчою и, вдруг услыхав какой-то подозрительный свист, скосил глаза, увидев, как скачущий чуть позади воин – тот самый молодой парень – словно подкошенный слетел с коня в воду!

– Засада! – заорал было другой всадник… но тут же захлебнулся собственной кровью – черная стрела угодила ему в горло, и точно такая же стрела ударила Павлу в грудь. В кольчугу.

– Плохие у тебя стрелы, боярин, – усмехнулся Ремезов, выхватив висевший на поясе рог. – Не каленые – на лису, на белку. Нешто меня таким можно взять? Ин, ладно – хорошо, кольчужицу прихватил и людей. А ну-ко!

Приложив рог к губам, Павел затрубил – резкий утробный звук поплыл над болотом… и в тот самый миг вражья стрела вонзилась ему в шею, слева… словно змея чикнула!

Сразу ощутив слабость, Ремезов выпустил из руки поводья… пошатнулся… и вылетел из седла в трясину. Заржав, повалился следом пораженный стрелами конь.

Все тело ожгла холодная вязкая жижа, кольчуга потянула ко дну, все глубже, глубже… да еще кровоточила, торчала в шее стрела. Мало того, что-то вдруг вспыхнуло перед глазами… даже не перед глазами – в голове будто взорвалось что-то, этакий маленький ядерный взрыв, после которого… после которого ничего уже больше не было – ни ощущений, ни мыслей, а только пустота, чернота и смерть.

Глава 3 Загоновый шляхтич

Когда Павел пришел в себя, с него как раз снимали кольчугу – стаскивали со всей осторожностью и все же зацепили рану на шее. А ведь, похоже, стрела только лишь чиркнула, правда, зацепила сильно, рана все еще кровила, жгла.

– Ой, боярич-батюшка, очнулся! – со звоном бросив кольчугу, радостно воскликнул невысокого росточка мужик в кожаном панцире с густо нашитыми сверху блестящими металлическими бляшками.

Борода у мужика оказалась светлой, реденькой, серые глаза смотрели на раненого почтительно и как-то даже умильно. Кто такой этот мужичок, кто такие все столпившиеся вокруг вооруженные люди, Павел мог сейчас лишь только догадываться, да с большей или меньшей уверенностью предполагать. Раз его называли бояричем, значит это – его люди, дружина или как там у бояр она называлась. Интересно, в какой эпохе очутился молодой человек? Судя по всему – в русском средневековье: ну, да – вон и мечи, и кольчуги, и щиты червленые, и сверкающие островерхие шлемы. Шлемы, правда, не у всех, да и кольчуги – редко. Зато – копья, луки со стрелами.

Значит, средневековье, точнее… впрочем, а к чему точнее-то? Ремезов слабо улыбнулся – сколько он уже здесь? Минут двадцать – уж точно, значит, скоро уже и назад – вряд ли его сознание продержится в сем бренном теле более получаса – никаких физико-технических возможностей для этого не хватит.

– Батюшка-боярич, давай-ко мы тебя на воз, – засуетился мужичок в панцире, обернулся, махнув рукой остальным. – А ну, демоны, поможите.

«Демоны» – молодые парни – тут же засуетились, побросали орудие, подвели под уздцы запряженного в телегу коня, осторожно положили раненого на мягкое сено.

Ох, башка-то болела – куда там похмелью! – Павел даже не выдержал, застонал.

– Как, господине? – снова озаботился мужичок.

Ремезов махнул рукой и устало спросил:

– А ты, вообще, кто?

– Я-то? Михайло-рядович, тиун твой. Неужто так сильно ударился, батюшка, что всю память отшибло?

– Ничего, вспомню.