Боярская честь

— Второй раз в поход сходил — одни убытки токмо, никаких трофеев, да за хозяйством пригляда нету. Дома жена осталась — так что от бабы возьмёшь?

ГЛАВА VII

По возвращению в Смоляниново хозяйство своё нашёл я в полном порядке, а вскоре и жатва началась. Урожай выдался славный. Мельница завертела, замахала крыльями в полную силу.

Звероватый Тимоня оказался большим тружеником, дело своё знал. О муке его вскоре слава пошла по всей округе, и потянулись крестьянские возы к мельнице. Тимоня ходил по мельнице, обсыпанный мукою с головы до ног. На мельницу никого не пускал, помогал ему всё тот же приблудившийся подросток. В общем-то, неплохим работником Тимоня оказался — с характером, правда.

Дал прибыль и гончар. Вначале его изделия шли в трактир на постоялом дворе, тем более что постояльцы посуду глиняную колотили непрерывно. Потом излишки Андрей стал возить на торг. У одного из смердов талант открылся — горшки расписывать. Я не возражал — расписная посуда на торгу уходила влёт.

Медленно, но деньги потекли в мой кошель.

Я был доволен и горд собой. Взял деревню-развалюху и за год довёл её до ума. Люди ходили в опрятной одежде, а не в рванье, были сыты, на улице звучал детский смех. К вновь прибывшим холопам перебрались их семьи, население деревни увеличилось изрядно, и я снова стал подумывать — не поставить ли мне церковь, пусть и небольшую.

И решил я, пока осень не наступила, съездить в Нижний, навестить друга, купца Ивана Крякутного. Чай, домина там у меня остался, за прошедшее время Иван по-всякому продать его должен был. С другом винца попьём, деньги получу — на новую церковь хватит.

Я посоветовался с Еленой — она побаивалась, но мне удалось убедить её, что гроза миновала и князь меня более не ищет.

— Недолго задержусь — туда и обратно, заводных коней с собой возьму, да Федьку-занозу. Через месяц и вернусь.

Мы с Фёдором за день собрались, я расцеловал жену и Василия, и мы в начале августа, после яблочного Спаса, выехали.

Погода благоприятствовала: было сухо, дороги утоптаны, ехать тепло — благодать. Скромные пожитки — на заводных конях, в перемётных сумах, еду не брали, ночевали и ели на постоялых дворах.

Мы добрались до Москвы, где я решил зайти в Разрядный приказ за жалованьем. К моей радости, имя моё в разрядных книгах было, и я получил деньги за два боевых похода. Жалованье боярам причиталось только за службу государю в походах, на заставах, равно за ранения и увечья.

Вышел я из приказа повеселевший, пояс приятно оттягивал полный серебра кошель. И надо же было случиться — нос к носу столкнулся с князем Овчиной-Телепнёвым.

— Ба, кого видят мои глаза! Никак — знакомец старый? А то я всё гадаю — причудилось мне лицо знакомое? Не ты ли лицо прятал, когда на Смоленск государь походом ходил?

— Здравствуй, князь. Не обознался ты — я то был.

— Чего же не подошёл?

— Зол ты отчего-то на меня, княже.

— Было, было, да быльём поросло. Ты чего здесь?

— Жалованье получал.

Князь отошёл на два шага, внимательно меня оглядел, придвинулся.

— Одёжа на тебе боярская. Объяснись.

— Я ведь сиротой себя считал, если ты ещё помнишь, князь.

— А то как же.

— Отец мой нашёлся на Вологодчине, и документы о боярстве моём есть.

— Гляди-ка! — удивился князь. — Мне теперь с тобой не зазорно за одним столом мёд-пиво пить. Зайдёшь?

— Дела, князь, спешу. Ты уж прости.

— Ладно, ступай, — поджал губы князь.

Я поспешил к коновязи, где меня ждал с лошадьми Федька-заноза.

— Едем! С недругом давешним повстречался, лучше с глаз долой убраться.

Мы выехали из Москвы, не задержавшись ни на один день. И вновь потянулся пыльный тракт. Но любой дороге приходит конец, и через неделю с хвостиком показался Нижний.

В душе моей одновременно боролись несколько чувств — радость от свидания с городом, где я познакомился с Еленой, предвкушение встречи со старым другом, опасение попасть в руки алчного наместника. Как-то всё пройдёт? Не придётся ли уносить ноги? Из Москвы-то вот пришлось убираться.

Мы проехали посады, показалась городская стена. Ворота были открыты, а поскольку повозки с грузом для торговли у меня не было, мы полным ходом их миновали.

Я ехал по улицам и узнавал их. Много чувств всколыхнул в груди Нижний, слишком тесно я был связан с этим городом.

Вот и улица, где живёт Иван. Мы подъехали к воротам, спрыгнули с лошадей. Я постучал в ворота. Калитка немного приоткрылась.

— Чего надоть?

— Хозяина.

— Почивает, не велел беспокоить.

— Нет, холоп, побеспокой, и скажи — старый знакомец Юрий пожаловал.

Слуга исчез. Вскоре хлопнула дверь в доме, раздался какой-то грохот — не иначе, ведро опрокинули, распахнулась калитка, и мне навстречу кинулся Иван. Мы обнялись и расцеловались. Я немного отстранился, осмотрел купца. Сколько мы не виделись? Года полтора, а поседел Иван, морщин добавилось.

— Что ты меня разглядываешь, ровно девку на выданье? Думаешь — сам помолодел? Пошли в дом, радость у меня сегодня.

Бросил выглянувшему из калитки слуге:

— Ворота отвори, коней прими, устрой в конюшню — чего стоишь столбом?