Боярские дворы

Действительная роль этого человека при царском дворе по-прежнему остается для историков недостаточно ясной. Что она была велика, сомневаться не приходится — слишком часто мелькает имя Клешнина в документах и Разрядных записях тех лет. Об одном ничего не могут сказать записи — чью руку Клешнин держал, в чью пользу интриговал, а жить без интриг не хотел. Некоторые историки уверяют, что сразу после смерти своего державного воспитанника ушел Клешнин в монахи и умер в 1599 году в боровском Пафнутьевом монастыре. Среди ученых XVIII столетия преимущественное распространение имела иная версия — о тайной связи Клешнина с Борисом Годуновым. Кое-кто называл царского дядьку настоящим братом Годунова «по свойству и делу». Более того, будто повинен был Клешнин во всех интригах дворцовых в пользу Годунова, а затем, в 1591 году, играл главную роль в следственной комиссии, разбиравшей обстоятельства смерти царевича Дмитрия. Автор Никоновской летописи также не нашел оправдания А. П. Клешнину в его издавна начавшемся сотрудничестве с царем Борисом. Будущим царем. Как бы там ни было, монашеская ряса закончила все придворные интриги царского дядьки. Волынское вернулось после Смутного времени во владения царя, а оттуда к одному из любимцев новоизбранного Михаила Романова — Афанасию Васильевичу Лобанову-Ростовскому.

Об особых военных или государственных заслугах князя говорить не приходилось. Просто царский любимец, просто человек, сумевший войти в доверие мальчишки-царя еще до возвращения из плена сурового и властного патриарха Филарета, до того, как под государственными документами стала появляться достаточно необычная для принятого протокола официальных бумаг подпись: «…великие государи Михаил и Филарет». Слишком долго и упорно рвался к власти Федор Романов, чтобы уступить ее даже сыну.

Имевший с 1611 года чин стольника, был А. В. Лобанов-Ростовский одним из тех, кто подписал грамоту об избрании Романовых. Подписей под соответствующей грамотой стояло немало, но, пожалуй, никто не получает столько самых разнообразных подарков, как ничем не отличавшийся князь, ни о ком не думает с такой заботой вступивший на престол Михаил Федорович. Раз подарит пол-аршина «бархата червчатого кармазину» на шапку — такой нарядной еще у Лобанова-Ростовского вроде бы и не было, другой — пожалует «бархатным терликом на соболях, с нашивкой из пряденого золота» за целых 57 рублей 27 алтын, как запишут в расходе дьяки. С 1613 года и до возвращения Филарета сидел Лобанов-Ростовский судьей Стрелецкого приказа, в 1615 году получил самый высокий сан — боярина за так называемое московское осадное сидение, когда опасалась столица нашествия королевича Владислава, вотчину в Ростовском уезде. Это он постоянно сопровождает Михаила Федоровича в загородных поездках, часто обедает за одним столом — честь, о которой и не мечталось большинству придворных.

Вероятнее всего, патриарх Филарет не разделял симпатий сына. С его возвращением в Москву служебное продвижение князя заметно приостанавливается. В 1621 году его посылают в Нижний Новгород для непростого дела — сбора ратных людей. Вменялось ему вместе с сопровождавшим его дьяком в обязанность «сказывать дворянам, детям боярским, иноземцам, князьям, мурзам и татарам, чтоб они на службе были конны и людны и доспешны», иначе говоря, проверить военное состояние Нижегородской земли, а еще и разобраться в вотчинах вдов и учесть имевшихся в тех краях недорослей. А вскоре по возвращении был князь послан на воеводство в Свияжск, где и умер в 1629 году. Отсутствие у него детей облегчало возвращение Волынского в распоряжение царя. На этот раз, по указанию Филарета, село переходило к его родной сестре, тетке царя Михаила, Ирине Никитичне Годуновой.

Сестра Федора Романова вышла замуж за Ивана Ивановича Годунова еще до постигшей в 1601 году Романовых опалы, которая привела к насильственному пострижению в монашество будущего патриарха Филарета. Жизнь И. И. Годунова изобиловала событиями, которые меньше всего свидетельствовали о его честности и прямоте. Был взят в плен под Кромами, служил всем стремительно сменявшимся на русском престоле в Смутное время царям. Начал с Бориса Годунова, присягал Лжедмитрию I, за ним — боярскому царю Василию Шуйскому. Только Тушинскому вору не успел, и это стоило увертливому боярину жизни. В «Боярском списке», помещенном в XX части «Российской Вивлиофики» Н. И. Новикова, подробно рассказывается о его конце.