Боярские дворы

Работы велись неторопливо, обстоятельно, так что двумя годами позже на этот раз Переписная книга под № 9809 на обороте 690-го листа отмечает: «За стольником за князем Борисом Ивановичем Троекуровым в вотчине сельцо Хорошево, на речке Сетуне, без жеребья, да к тому к сельцу припущено в пашню село, что была пустошь, Никольское пусто, строится в нем церковь Николы Чудотворца, да того же сельца деревня Хламова, Харламова тож, на речке Сетуне, а в ней 8 дворов крестьянских и 2 двора бобыльских; в них 14 человек». Иначе говоря, за четырнадцать лет выросла деревенька на три крестьянских двора, а вместе с ними и на четыре человека. А вот в 1648 году Хорошевская церковь впервые названа «новоприбылой» — законченной и действующей «в вотчине князя Бориса Троекурова».

Впрочем, строили Троекуровы всегда добротно. Об этом свидетельствовали хотя бы их московские палаты между Охотным рядом и Георгиевским переулком, занятые сегодня Музеем музыкальной культуры. Представляют они собой ансамбль, складывавшийся на протяжении двух веков, если не считать позднейших достроек и переделок. Только вместо обычных для XVI–XVII столетий целых групп разнохарактерных, конструктивно никак друг с другом не связанных построек здесь возникает единое каменное здание в три этажа со сложнейшей разработкой фасадов и окон.

Первый этаж — его можно отнести к XVI веку — когда-то имел вид обычных крытых крышами палат. Мог его построить сам князь Михаил Львович Ярославский, по прозвищу Троекур, от которого пошла вся фамилия. Мог — старший сын Троекура, боярин Иван Михайлович Троекуров, умерший в 1564 году.

Над древними палатами в XVII веке появился второй, куда более замысловатый этаж, с фасадом, перебитым сдвоенными полуколонками, обрамляющими отрезки стены в два окна, и окнами под затейливыми фронтонами, которые поддерживают небольшие, также выбеленные полуколонки. Эти наличники и еще карнизные тяги характерны для середины XVII столетия. Исходя из их стилистических особенностей, можно считать, что строил второй этаж основатель Хорошевской церкви Б. И. Троекуров, возможно, для второй своей жены — Агриппины Михайловны.

За подобное предположение говорит, в частности, то, что старшие дети князя Бориса Ивановича, как и он сам, были похоронены в Спасо-Преображенском монастыре Ярославля. Связь с Ярославлем и древнейшим его монастырем на берегу Которосли символизировала для Троекуровых их происхождение. Монастырский собор и вовсе относился в основе своей к XIII веку, будучи перестроен в 1516 году. Младшие же дети Б. И. Троекурова, от его второй жены, погребены были по соседству с московскими палатами, в церкви Георгиевского монастыря, на Большой Дмитровке.

Кстати, в отношении биографии одного из старших сыновей боярина существуют два, казалось бы, взаимоисключающих свидетельства, тем более любопытных, что подобные противоречия часто встречаются в связи с захоронениями в Московском государстве. Известно, что Дмитрий Борисович Троекуров, сын окольничего, погребен патриархом в московском Георгиевском монастыре 19 сентября 1670 года. Однако надгробная его надпись есть в ярославском Спасо-Преображенском монастыре, рядом с могилами рано умершей сестры Софьи и отца. Из этого следует только то, что князь Дмитрий действительно был отпет и первоначально оставлен в Георгиевском монастыре, но затем его тело родные перевезли в фамильную усыпальницу — случай, обычный для троекуровской семьи с их привязанностью к Ярославщине.

Семейная хроника Троекуровых позволяет с точностью до нескольких лет установить, когда двухэтажные палаты у Охотного ряда были достроены третьим этажом и приобрели окончательную отделку. Единственным наследником Б. И. Троекурова оказался в 1674 году сын Иван, которому перешли и Хорошево, и московские палаты. Боярыне Агриппине, которая была еще жива, выделялась только определенная доля, преимущественно же ее собственное приданое.