Боярский эндшпиль

Меня разбудил звук капающей воды. Не монотонный, как обычно, а с паузами, причем разной длительности. И это реально бесило, хотелось упорядоченности. Открыл глаза, вокруг царил полумрак, бледный желтоватый свет исходил от стен просторного помещения с высоким потолком. И от потолка, кстати, тоже. И от пола, на котором я лежал. А вот окон в комнате не было, как и мебели, и дверей, сплошная подсветка.

На удивление, чувствовал себя отлично, ничего не болело, никакой замутненности сознания не ощущалось. Я отлично помнил все, что происходило, по моим меркам, почти только что. Однако, судя по внутренним часам, которые исправно отсчитывали время, половину дня я пропустил, было уже около восьми вечера. Ну да, так и есть, утром мы выехали, часам к десяти были на месте, гуляли туда-сюда по морозцу, играли в черные снежки, а потом восьмичасовой здоровый сон, если не считать неудачных попыток вторжения в мое многострадальное сознание, вот как медом намазано оно, все кому не лень пытаются в нем покопаться.

Поднялся на ноги, попрыгал для порядка, якобы разгоняя кровь, поприседал, руками помахал, огляделся.

Истинные габариты комнаты терялись из-за неясности границы между поверхностями. Свет от них шел не сплошняком, а пятнами, где-то ярче, а где-то вообще ничего. Подошел к ближней стене, отсчитал до другой десять шагов. Перпендикулярное измерение было таким же, значит, где-то восемь на восемь метров. Подпрыгнул, с третьего раза достал до потолка. И метра четыре в высоту. Хоромы.

– Нагулялся? – послышался голос из угла, я аж вздрогнул.

Пригляделся, на фоне неравномерной подсветки было заметно какое-то темное образование. Судя по голосу – женское.

– Ну чего уставился? – продолжал голос. – Заняться нечем? Попрыгай еще, хорошо получается.

Отвечать не стал. И так понятно, такая же жертва произвола, как и я. Без еды и воды обычный человек может прожить несколько дней, а я, думаю, с месяц протяну. Так что особой надобности в выяснении местных тюремных обычаев у меня не было, а поощрять вот такую манеру разговора не хотелось. Отвернулся, прошелся вдоль противоположной от незнакомки стены, осматривая стену.

– Эй, я тебя спросила, – не унималась молодая, судя по голосу, девушка. Хотя с магией возраст – понятие растяжимое. – Где только таких воспитывают невеж.

Следующие десять минут незнакомка, не дождавшись ответа, молчала, я за это время исследовал комнату вдоль и поперек, держась, впрочем, подальше от оккупированного ею угла – а то, стоило мне подойти поближе, она нервно сопела.

Каменные стены не реагировали на попытку воздействия никак. И вообще, что-то псионить сегодня не получалось, наверное, день не тот или место поганое, любой конструкт моментально развеивался. Вот внутри организма – пожалуйста, и сканирование, и лечение, все работало, а на что-то внешнее хозяином каземата было наложено табу. Даже светляка не смог зажечь. Поэтому просто пощупал камень, везде одинаковый, с аккуратными тонкими швами между тесаными блоками. Оставалось только подождать, когда явятся тюремщики, чтобы определить, какие из швов – фальшивые.

– Что, не получается? – на одну из моих попыток помагичить ехидно отреагировала сокамерница.

Не получив ответа, замолчала еще на несколько минут. Я успел лечь на пол и даже почти задремать, как снова раздался этот голосок:

– Так и будем молчать?

Сел, скрестив ноги, помахал рукой.

– Привет, я Марк Травин. А ты?

– И что ты здесь делаешь, Марк Травин?

Поднялся, несмотря на протестующий бубнеж, пошел знакомиться.

В углу сидела чумазая, насколько можно было рассмотреть в рассеянном свете, девчушка, совсем юная еще. Может, лет пятнадцати, или чуть старше. Когда сел рядом с ней, отодвинулась, недовольно зыркнула огромными глазищами.

– Послушай, – сказал я, – догадываюсь, что мы тут в плену. Ты знаешь, у кого?

Девушка знала. И про Тятьева-старшего, которому ее дедушка оторвет причиндалы, сожжет и развеет по ветру, и про эту деревеньку, и про красную пыль. Вот тут я заинтересовался.

– Ты чего, не знаешь, что это такое? – искренне удивилась она.

Я пересказал ей то, что знал.

– Ну да, вот только в колдунах она тоже растет, даже лучше. Споры внести должен другой колдун, посильнее, – обрадовала меня безымянная девушка. И добавила грустно: – Так что мы скоро умрем.

– Ты-то как здесь оказалась?

А оказалась девчушка тут совершенно случайно. Туманно, нагородив всяких ненужных и совершенно неинформативных подробностей, поведала, что возвращалась от родственников из удельного княжества Лискова. По каким-то причинам порталом она воспользоваться не захотела, отправилась по накатанной зимней дороге, и вместе с охраной, прислугой и повозками вот угодила сюда.

Получается, соседка у меня знатная, как бы не княжеских кровей. Лисковое княжество, как подсказал мне атлас, давно уже зафиксированный в памяти, было уделом князей Горянских и входило в Великое княжество Рязанское.

– И где они, твои стражники? Ну и прислуга с повозками?