Боярыня Морозова

Кроме любви ко всему иностранному царского «дядьку» Бориса Ивановича Морозова отличала необыкновенная страсть к стяжанию и накопительству. А. Мейерберг отмечал, что у него была «такая же жадность к золоту, как обыкновенно жажда пить»: «Это был человек с природным умом и, по своей долговременной опытности, способный править государством, если бы только умел ограничивать свое корыстолюбие»[63]. Будучи бездетным, Морозов до последнего дня жизни был озабочен расширением собственного хозяйства. Естественно, что, став во главе правительства, он постарался еще более приумножить свои и без того немалые владения, без всякого стеснения пользуясь своим служебным положением.

Только в Москве и ближайшем Подмосковье у Морозова было как минимум четыре личные резиденции. Обширный двор его находился в самом Московском Кремле, рядом с Чудовым монастырем, в ближайшем соседстве с царским теремом. Еще одно подворье находилось в районе Воронцова Поля. После смерти Бориса Ивановича здесь, согласно его распоряжению, была устроена богадельня для бедных. Главной загородной резиденцией было село Павловское (ныне Павловская Слобода). Сады, огороды и пруды с рыбой, находившиеся в Павловском, снабжали продовольствием боярина и весь его многолюдный двор. Сюда же на званые обеды приезжали царь и близкие ко двору вельможи. Более скромная усадьба в Котельниках служила охотничьим домиком. Морозов был страстным любителем соколиной охоты, к которой, как уже выше говорилось, приучил с детских лет и царя Алексея Михайловича. В селе Городня на Волге, под Тверью, боярин построил целый деревянный замок. До наших дней дошло его описание, сделанное голландцем Николасом Витсеном. Именно здесь Морозов поселился, когда в 1648 году решил перебраться из ссылки в Кириллове поближе к столице.

Морозовские вотчины представляли собой настоящее государство в государстве. Если в 20-е годы XVII века ему принадлежал 151 крестьянский двор, то к началу 1660-х годов — уже 9100 крестьянских и бобыльских дворов в 19 уездах, то есть приблизительно 55 тысяч человек обоего пола, 45 тысяч десятин пахотной земли, 330 населенных пунктов, 85 церквей, 24 господские усадьбы плюс не подлежащие точному учету мельницы, кузницы, мастерские, металлургические и поташные заводы, пивоварни, кабаки, лавки, амбары, фруктовые сады, искусственные пруды для разведения рыбы… Всем этим обширным хозяйством управляла разветвленная вотчинная административная система, которая следила за своевременным выполнением барщинных и оброчных повинностей, чинила суд и расправу над подвластными крепостными. Виновных изощренно и жестоко пытали. Морозов предоставлял своим приказчикам почти неограниченные права, впрочем, и спрос с них был весьма строгий. Так, когда один из его приказчиков, Демид Сафонов, допустил какую-то оплошность, Морозов велел «съездить в село Бурцево и учинить ему, Демиду, наказанье, бить кнутом перед крестьяны на сходе и ему приговаривать: не дуруй и боярского не теряй».

Основная масса морозовских крестьян была занята в земледелии, однако достаточно рано Борис Иванович сумел разглядеть новые источники доходов, недоступные большинству тогдашних землевладельцев: то были промыслы и ростовщичество. Предприимчивый боярин организовал винокуренное производство и обработку металла в знаменитых нижегородских селах Лысково и Мурашкино. Морозов был, можно сказать, прогрессивным олигархом. В 30-е годы XVII века, когда иноземные промышленники развернули в России строительство различных мануфактур, а крупнейшие отечественные землевладельцы также решили от них не отставать, он основывает железоделательные заводы. Совместно со своим партнером Андреем Виниусом, голландцем, перешедшим в православие и являвшимся советником русского правительства, Морозов строит металлургический завод в Туле. Хотя эта затея и не удалась, боярин не отказался от идеи производить в России железо. В 1651 году он пригласил из-за границы мастера, который должен был организовать «рудню на мельнице» в его подмосковном селе Павловском. Несмотря на невысокое качество производимого там металла, павловские «железные заводы» продолжали работать и после смерти Морозова.

Еще одну рудню боярин основал в своем поволжском владении Лыскове, предварительно проанализировав возможную прибыльность нового завода и изучив опыт соседнего Макарьева монастыря, славившегося своей ярмаркой. В число других принадлежавших боярину производств входили полотняный «хамовный двор» в селе Старое Покровское Нижегородского уезда, где работали ткачи-поляки. Морозов также поставлял в государственную казну юфть — специально выделанную водостойкую кожу, использовавшуюся в те времена при изготовлении армейских сапог. Только в 1661 году из боярских вотчин было продано 76 пудов юфти на сумму 1156 рублей 60 алтынов.