Читаем Боятся ли компьютеры адского пламени полностью

— Может, засунуть одного «порядочного человека» обратно, туда, откуда он взялся? — впервые подала голос женщина по имени Кац. — Слушай, Блюм, подружка, подхвати чего-нибудь потяжелее и трахни его по башке, а я обратно заповторю его в отстойник. Будет там усами шевелить до второго пришествия своего Гольдманна.

— Ладно, ладно, — сказала женщина по имени Блюм. — Человека сейчас от страха Кондратий хватит. А ведь он такой красавчик. Жалко будет.

— Жалко у пчелки в жопке, — отозвалась Кац и отвернулась.

— Слышь, усатенький. — сказала Блюм. — Мы тут только дерьмо чистим. Пуцфрау, понимаешь ли. Ученые твои, мудодеи, перековыряли все, понимаешь, хромосомы, слепили этих рыбин, отчего производство рыбопродуктов у нас сейчас самое высокое за все историю вселенной. Но рыбки-то гнилые, карпики эти долбаные. Может, ученым вашим липовым только в носу ковыряться надлежит?

— Послушайте, камрад Блюм, большая часть всех нежелательных мутаций — это дело нелегальных наноботов, скажите спасибо хаккерам-вредителям. — напомнил Данилов.

— «Послушайте, камрад Блюм», — передразнила Кац. — Блюм, ты не видишь, что ли, это мент, нюхач. Я как на свету его увидела, сразу поняла, что легаш.

— Ну, легавый тож человек, особенно такой симпампушный. — примирительно сказала Блюм. — Особенно, когда глазки-буравчики закрыты… Эй, усатый, а правда что вам, чистеньким клонам с обычными бабами трахаться запрещено, чтобы породу не испортить? В вас даже психопрограмма заложена: едва на бабу полезешь и сразу понос: выгребай лопатой из штанцов.

— Ничего они там не испортят. — произнесла Кац, жуя что-то похожее на подметку. — У них семенные канатики в прямую кишку выведены. А у особенно продвинутых в левом яйце вместо половых желез дополнительный гипоталамус стоит. Про некоторые особенности солариток, я сейчас и говорить не стану — чтобы товарищ не слишком расстроился.

Последняя фраза выглядела совсем клеветнической, но Данилов решил не обращать на нее никакого внимания.

— Ну, бабы, такое впечатление, что вы ко мне и в задницу заглядывали и яичко щупали.

— А что, я могу проверить, яички там или уже яичница, — игриво произнесла Блюм и протянула свою крепкую мозолистую ручищу к одному известному месту ниже пояса.

Мошонка Данилова инстинктивно поджалась и он торопливо заговорил.

— Да нет же, я не говорю, что виноваты лишь нанохаккеры и прочие отщепенцы. Наука тоже попадается в ловушки, которые повсюду пораставила природа-мать-перемать. Но если бы не ученые и не новые общественно-информационные отношения, человечество сейчас сидело бы по горло в кровавом болоте войн и угнетения.

— Мы тут такое дерьмо чистим, что почище вашего болота будет, а они там гольдманнские премии получают, — не унималась Блюм.

— Ничего они не получают, за грубые ошибки первый гипер заставит их отвечать. Случались даже приговоры к высшей мере. — возразил Данилов.

Тут Кац просто просквозила его негативным взглядом. Она не так проста — видимо знает про дело Миронова, Шац и Киссельмана. Люди эти полезли не туда куда надо и хотели слепить из абстрактной теории бомбу для всего общества, люди получили по заслугам.

А еще Данилов помнил, что работяги очень неподатливый материал. Ведь на них почти не действуют те меры, которые полагаются при всяких несущественных нарушениях, вроде отдельных клеветнических или просто глупых высказываний.

— У вас отвечают только те, кто уже отправился лизать задницу великому Гольдманну. — умудренно произнесла Блюм.

Данилов знал это оборот — он означал, что человек умер полностью и окончательно. «ЭТИ ШМАРЫ ПОКУСИЛИСЬ НА СВЯТОЕ», — строго произнесла совесть. Постараясь сохранять спокойствие и контролировать нервные цепи, Данилов произнес максимально твердо:

— У нас никто не умирает. Слышите вы, Блюм. Смерти нет — вместо нее праздник нового рождения. Капсула Фрая — это залог воскрешения и вечной жизни. Наш общественно-информационный строй дает человеку все, о чем он мечтал тысячелетиями: разумное благополучие, беспрепятственное развитие и, в конце концов, бессмертие.

Почуяв нешуточную угрозу, Блюм несколько стушевалась.

— А то как же, зачем подыхать, кончаться, откидывать хвост, играть в ящик? Конечно, вместо смерти конкретно праздник нового рождения. Как соберешься помирать от какого-нибудь гепатита Икс, привозят тебя на каталке в отходную комнатку, рядом с моргом и разделочным цехом, и оттуда мясники-потрошители выбегают, бухтят: «Эй, у нас смена кончается, план горит, давай поторапливайся родиться вновь». А тебе на это нассать, знаешь же, что отдашь свое старое тельце на удобрения, получишь свеженькое, новенькое, вот с такими сиськами. И будем мы с Кац шагать из одной жизни в другую, из одной в другую. Все как доктор Фрай прописал… Нет, начальник, мы тут не катим баллон на вечную жизнь, мы это дело всенародно одобряем.

— Они покусились на святое, — вдруг повторила женщина по имени Кац слова даниловской совести. — У нас никто не умирает. — произнесла она непонятным тоном, то ли подтверждающим, то ли ироническим. — Просто некоторые превращаются в головастиков, а некоторые в ковырялок.

Перейти на страницу:

Все книги серии Откровенный русский киберпанк

Похожие книги