Боятся ли компьютеры адского пламени

— Может быть. Но глюонная решетка, на которой покоится наше Киберобъединение, мягко говоря сомнительная вещь. Мало ли что там может родиться. Чудище какое-нибудь. Ну и хаккеры конечно с ним быстро познакомятся и подружатся… Ладно, мы отвлеклись… Так вот, Информбюро, то есть персонал, обслуживающий Великое Объединение Гиперкомпьютеров. Это садовник, ухаживающий за деревом. А капсула Фрая — это что у нас?

— Не знаю, — честно признался Данилов, которому не хотелось почему-то отвечать строкой из собрания сочинений Гольдманна.

— Это плоды, скажем яблоки, которые на этом дереве вырастают. Яблочки-то не простые, а молодильные. И тогда у нас древо жизни получается. Не хочешь быть полезным и послушным, не получится яблочко отведать, превращайся в мыло и зубной порошок.

И ты после всего считаешь, что МетаВеб, призрачный Гальгальта и шизнутые нанохаккеры могут потянуть всю эту систему с десятимиллиардным населением? Короче, Данилов, если у тебя в каком-то месте заиграло человеколюбие, то нагрузись мыслью, что сто миллионов человек сидят лично на твоей хребтине. Ну как хватит, или еще добавить?

— Фридрих Ильич, спасибо за рассказ. Я узнал кое-что новое. И я понимаю, что это вы все неспроста поведали.

— Ты это новое мог бы и сам откопать, в сети много чего есть…

Ясно, что и доверяет, и проверяет старший товарищ — не раскрепостился ли Данилов больше чем надо, не перешло ли раскрепощение в гниение. Насчет этого и сам Данилов в сомнении. Но сомнение надо зажать в кулачок…

— Вот именно, Фридрих Ильич. Я не люблю копаться в сети, там того и гляди свалишься в зазор, где тебя оседлают хаккеры. Инфосканер у меня настроен только на явные информационные линии и легальные записи… Можно мне идти?

— Стой, Данилов. Ты умеешь хорошо экранировать свои сомнения, у меня психофейс ничего определенного не может засечь. Что ты хотел спросить?

— Вы, наверное, лучше знаете, почему мне не удается размазать Анпилина?

— А никто кроме тебя не виноват, ты не думай ничего лишнего. Гуманизм всему причина. Не соларитский, а абстрактный общечеловеческий, который что-то вроде побочного продукта твоего роста. Но не переживай, я тоже страдаю избытком доброты… Ты, конечно, спрашиваешь про соответствующие психопрограммы — в памяти твоего джина ничего неизвестного тебе. Все, можешь идти.

— А Анпилин?

— Анпилин по-прежнему на тебе. Так что счастливого пути в Пояс. Начни с Весты-1. Это всего каких-то сто двадцать миллионов километров отсюда.

— Есть, товарищ Сысоев. Спасибо великому Гольдманну за нашу встречу.

Когда Данилов покидал кабинет Фридриха Ильича, то в холле он встретил Зухру Эдуардовну, подругу старшего камрада. Дама как обычно посмотрела на него внимательно и отрешенно своими сияющими зелено-голубыми глазами, а затем сказала словно перышками провела по шее, аж щекотно:

— До скорого.

Неужели шизанулась, напоследок подумал Данилов. Ничего себе «до скорого». Хотя глаза ее сейчас какие-то воспоминания стали пробуждать. Не один ли к одному очи той самой киберледи-суккуба, которая потащила его на Луну? Но неужели Зухра занимается хаккерской проституцией? Или может кто-то использует ее джини? И как сочетается ее древнегреческая монументальность с нарочитым японизмом Фридриха Ильича? Не приставили ли ее к старшему камраду в виде прекрасной надзирательницы?

10. «Забавы весталок и вестанцев»; астероид Веста, солнечный город

Веста оказалось не такой уж крохотной. И не такой холодной, благодаря начинке из радиоактивных изотопов. Поэтому джин рекомендовал Данилову еще пододеть кадмийволоконные кальсоны. До посадки прошло три недели в «маринаде средней крепости» на борту новенького контейнеровоза, выдающего двести тысяч километров в час, и четыре «жэ» на разгоне. Это было хорошо для грузов, но не прибавило здоровья пассажиру. Так что свинцовые круги под глазами, оставшиеся от перегрузок, до сих пор украшали подлинную физиономию Данилова, конечно же скрытую стандартным мимиком. Правда, по дороге физиономия несколько округлилась и раздобрела, поскольку заботливые нанодоктора оснастили особиста слоями высокоэнергетических жиров — на всякий «холодный» случай.

Сама Веста была нынче сплошь солнечным городом, и с десяток лет как добыча радиоактивных изотопов на ней была прекращена. Но в ее окрестностях, особенно в кластере Веста-3, порхала куча обломков, оставшаяся от какого-то железно-никелевого астероида. Здесь витали рабочие поселки концерна Вестаникель, имелась и закрытая зона «Кибальчич», где колымили старатели, долизывая то, что осталось после концерна.