Бояться поздно

— Сейчас, — пообещала Аля остальным и оттащила Алису в сторону. — Алис, у нас же как раз новогодний киномарафон не получился, можем сейчас устроить. Кота запрем, мороженого возьмем, рафов наделаем, пицц пять штук разных закажем, родители прям велели, а то скидки сгорят.

— Аль, тебя Марк напугал, что ли? Да он нормальный, щень просто еще, зря загоняешься. Давай, может, скажем, что соседи все перекрыли, и пойдем с народом, а? Отдохнешь раз в жизни нормально. Классные ребята, классная игра, и ты нужна. Всё как сама хотела. Давай, а?

Алиса смотрела круглыми глазами, иногда помаргивая, честно пыталась, как всегда, найти вариант, который понравился бы всем, — а не было такого варианта. Потому что Алиса не понимала. Ни. Че. Го. И объяснять без толку.

— Как хочешь, — сказала Аля, осторожно снимая руку Алисы с локтя.

Алиса убрала руку и сообщила:

— Ну вот напрасно ты придумала.

— Что я придумала? — уточнила Аля, обидевшись всерьез. — Ладно, понятно все. Играйте и выигрывайте. — Она повернулась к терпеливо ждущим ребятам. — Простите. Мне самой…

Договорить про «жаль» сил не хватило, как и в третий раз знакомиться с Тинатин и Володей или просто провожать ребят до машины. Даже взглядом. Аля подхватила чемодан и пошла к кассе покупать обратный билет.

Окошечко кассы, смотревшее на улицу, оказалось мутным и неживым, как затянутый бельмом глаз. Аля ковырнула варежкой иней на раме и побрела к входу, рокоча колесиками чемодана по гулкому настилу, промерзшему, но почти убереженному от снега тянувшимся вокруг здания жестяным козырьком навеса.

Дверь растворилась со скрипом бесконечным и бесконечно повторенным эхом да так и заклинилась полуоткрытой. Здание было пустым, мерзлым и гулким. Свет неровно падал из окон, нечистых и заляпанных то ли снегом, то ли белилами, в любом случае выглядевшими изнутри совершенно небелыми кляксами. В неосвещенных местах пол казался неровным и местами перекрытым черными то ли проломами, то ли, наоборот, кучами неизвестного происхождения.

Пахло так, будто кто-то долго пытался развести костер да так и не преуспел. Горелыми спичками пахло.

Аля, переставляя чемодан перед собой, сделала несколько неуверенных шагов по скрипучей лестнице, ведущей на второй этаж, рассмотрела темень впереди и поняла, что не желает замерять ее глубину. И так очевидно, что нет ни на втором этаже, ни во всем здании никого очень давно. Никого живого, во всяком случае. А вот неживого…

Заткнись, велела себе Аля и, подхватив чемодан, поспешила к выходу, остро осознавая, что не успеет, что заклиненная вроде дверь сейчас оглушительно захлопнется, отрезав выход на свет и на волю, и оставит Алю в полутьме, наедине с проломами, запахом горелых спичек и всем неживым, что копилось в заброшенном здании месяцы и годы, если не десятилетия.

Грохоча чемоданом, Аля выскочила на ослепительный и удивительно теплый свет, и дверь в самом деле хлопнула резко и оглушительно, едва не ударив по задранным колесикам. Аля поспешно отошла к окошку кассы, отдышалась, передернула плечами, пытаясь избавиться от неприятных мурашек, неторопливо расползшихся от копчика до макушки, и с надеждой, удивившей ее саму, выглянула за угол. Площадь была пуста. Ни машины, ни ребят, ни кого-то еще.

Может, впрямь на трассу выйти и машину поймать, подумала Аля. Кто-нибудь непременно ведь поедет не в Казань, так в сторону Казани. Подбросит.

Ой на фиг. И так декорации хоррора выстраиваются сами собой. Не хватало еще добровольно идти от мест человеческого обитания, пусть и очень давнего, к заснеженной дороге посреди незнакомого леса и ловить там машину неизвестно с кем за рулем.

То есть известно с кем, плавали — знаем, кто обычно подбирает одиноких девиц на безлюдных дорогах. Вернее, не знаем и знать не хотим.

Аля вытащила телефон, открыла навигатор, рассмотрела дороги, идущие вдоль железнодорожного пути и вокруг базы «Тынлык», на всякий случай запросила стоимость такси до Казани, вздохнула и решила с автомобильным транспортом не связываться. Электричка на Казань, как подсказывало вызванное следом расписание, ожидалась через двадцать минут. Дождусь.

Аля, стараясь не коситься на вход в здание, смахнула снег с деревянной скамейки, которую жестяной навес не прикрывал, увы, ни от осадков, ни, ура, от солнца, и осторожно села на руки в варежках — чтобы не отморозить себе все, как вечно мама пугала.

Было совсем не холодно, наоборот, тепло, а когда испуганное бу́хание в горле и висках окончательно улеглось, стало спокойно до сонливости.

Реально пиццу закажу и заточу в одно лицо три штуки, подумала она. Пироженки — для слабаков. Ну ладно, две. Под рафы-то легко. Или коктейль молочный сделаю, мороженое вроде должно было остаться в морозильнике с Нового года. А эти пусть тратят время на идиотские игровые дебюты и раз за разом гибнут разнообразными способами, вместо того чтобы решать обещанные загадки. Издевательство это, а не игра. Готовы терпеть издевательства — пожалуйста.