Бояться поздно

– За тебя Алиса попросила, за Алису – Тинатин. Мне этого достаточно. А тебе?

– И что тебя удивляет? – спросила Тинатин, но для нее это был нормальный фрагмент делового разговора, а не выход в конфликтный режим. – Нужно было семь человек, предварительно подписались десять, половина слетела: семья, дела, простуды, перепой, собачка серпантин скушала – полный набор. Алиса давно ныла, просилась в активность. Как узнала, что вакансий две, запросила и за тебя. Ты вроде норм и не душная, вот и все. А что, проблемы?

– И игра только сегодня, поэтому так быстро собраться надо было? – догадалась Аля и, не дожидаясь кивка, продолжила: – А почему именно здесь?

– Аль, я спрашиваю, проблемы с этим какие-то? Ты увидела что-то, услышала или… Из-за соседей? Аль, ну кончай. Из-за них не парься, чушпанята, если что, мухом в порядок приведем.

Приведи, пожалуйста, подумала Аля умоляюще. Но говорить не стала. Мироздание не чушпанята, с ним даже Тинатин не справится.

– Чего грустим? – спросила Алиса, подхватывая Алю под локти и пытаясь закружить. – Пошли-пошли, там голосование, танцы устроить или в «Мафию», я за танцы, остальные дураки, айда их массой давить!

Алисе классические вопросы задавать было бессмысленно, она ответила на них заранее и многократно, спасибочки, слушать больше нет сил. На танцы и «Мафию» по третьему, что ли, разу их тем более не осталось. Но огорчать Алису не хотелось, как и привлекать неодобрительное внимание остальных. Понимать процесс лучше изнутри. Не будем выпадать из него, устало подумала Аля и поплелась за Алисой.

Ответы на шесть классических вопросов она получила. Понятней от этого не стало. Стало страшней.

5. Тут всё зря

Тьма была неровной и какой-то объемной, будто неосвещенный музейный зал, заставленный черными артефактами всех времен и народов, от обсидиановых ножей и вороных револьверов на угольном бархате до базальтовых истуканов и чучел Бэтмена в детстве, зрелости и старости.

Аля пощурилась, сделала шаг вперед и назад, хлопнула в ладоши, но светлее не стало. Фонарей, файрболов и светляков ее экипировка, на сей раз выдержанная в милитари-стиле времен Первой мировой войны, не предусматривала. Шарахаться во мраке не хотелось: и страшно, и велика опасность того, что могущественный болван, закольцевавший Алино существование, примет тьму в ее глазах за сон и немедленно стукнет Алю лбом о спинку переднего кресла.

Но и уходить не хотелось. Не в Алиных правилах было сдаваться, особенно если твердо что-то решила. А она твердо решила досконально изучить игру, ее сеттинг, правила, героев и движок, найти закономерность в изменениях от раза к разу и вывести из этих изменений логику не только игры, но, может, и собственного кружения.

Аля зашарила по стенам, прохладным и, кажется, оклеенным обоями, справа и слева от двери в поисках выключателя. На уровне пояса его не оказалось. Подумав, она повела пальцами по обоям, безусловно, бумажным и рыхловатым, на высоте плеча и сразу наткнулась на твердый клювик выключателя, старого советского, такие как раз высоко ставились – видимо, чтобы дети сильнее боялись темноты.

Свет не вспыхнул сразу, как в квартире, и не принялся разрастаться звенящими рывками, как в университетской лаборатории, которую Алю припахали готовить к семинару – что возмутительно, дважды за семестр. Свет разрастался плавно и разноцветно, будто сразу в нескольких случайно выбранных точках всходили маленькие солнышки. Густые длинные тени, расчертившие пространство, стремительно сжимались и таяли – и разобрать обстановку или хотя бы очертания комнаты было непросто.

Аля и не рассматривала. Она пыталась сообразить, как смогла на ощупь распознать нарисованной рукой обои, которые нарисованными-то назвать трудно. Аля провела рукой по обоям, древним и неказистым, бледненькие веточки на бледненьком фоне, но не поняла, ощущают ли пальцы видимую глазом шероховатость плотной бумаги. Закрыла глаза, повела по стене снова и совсем ничего не поняла, даже того, водит ли она пустой ладонью в воздухе или елозит по подлокотнику мышкой.

Аля с трудом оторвалась от экрана и огляделась.

В гостиной было тепло, тихо, сумрачно и, что особенно оскорбляло, уютно. Все пялились в экраны, Алиса и Тинатин практически неподвижно, если не считать малозаметных движений мышками, Марк – подергивая не только локтем, но плечами, корпусом и растопыренными коленями так, что того и гляди чебурахнется со стула. Подглядеть бы, что у него такое интересное происходит, пока я пустые пространства топчу, подумала Аля с завистливым неудовольствием и вернулась к своим новым воротам.