Бойня

— Ну, что за бред опять? — устало закатив глаза, повторила Элеум. — Ты хоть сам-то понял, что сказал?

* * *

— Просто посмотри, и ты поймешь, как это прекрасно, — Ставро с гордостью оглядел поляну и повернулся к безвольно висящему в многочисленных проволочных петлях телу.

Тело не ответило, да и смотреть оно не могло, хотя бы по причине отсутствия глаз, но Эрику этого и не требовалось. Вопрос охотника за головами носил чисто риторический характер. Глубоко вдохнув, охотник за головами громко расхохотался.

Все получилось в высшей мере удачно. И наглядно. Когда Стая хватится своего отряда, то их ждет очень, очень неприятный сюрприз. Хотя… Боевики снискавшей славу самой жестокой и кровожадной банды рейдеров пустоши, наверняка, смогут по достоинству оценить его работу. Пожалуй, самое масштабное из созданных им полотен. Так он не отрывался даже в Сити. Но, черт возьми, как же не хочется оставлять свой шедевр без подписи мастера.

Эрик задумчиво хмыкнул, снова посмотрев на инсталляцию, прибитую найденными в одном из грузовиков рейдеров гвоздями ко вкопанному в землю, не ошкуренному бревну. Женщина, та самая, первая из попавших в его ловушку бандитов проявила просто чудеса выносливости и живучести. То ли он ошибся в своей оценке, и генетические изменения зашли достаточно далеко, то ли сыграло свою роль здоровое, не успевшее еще износиться сердце и несколько вколотых ей в процессе художества доз морфия, но пленница принесла ему почти сутки настоящего удовольствия. Удовольствия мастера, в руки которого наконец-то, попал стоящий материал. Скульптора, получившего лишенный дефектов мрамор. Кузнеца, держащего в руках кусок чистого метеоритного железа. Ювелира, ограняющего невероятный по чистоте бриллиант.

Задумчиво цокнув языком, Эрик оценивающе оглядел покрытую коркой запекшейся крови, практически, лишенную кожи и изрядной части мягких тканей и внутренних органов плоть. Несмотря на прошедший позавчера дождь, было довольно жарко, и над его «заготовкой» уже кружились первые мухи. Запах стоял отвратительный. Вряд ли пленница что-то осознавала: передозировка десятком разнообразных видов наркотиков и болевой шок уже давно должны были свести ее с ума, но… рисковать нельзя. Эта баба должна была умереть еще, когда он вытаскивал из нее вторую почку. А она оставалась живой. И даже какой-то… бодрой. Упорно продолжала дышать. Насвистывая разудалый мотивчик «Марша стрелков», Эрик направился к загодя заготовленной тачке. Зачем рейдерам понадобилась хлипкая, поставленная на единственное кривоватое колесо, разваливающаяся от старости и не слишком бережного обращения алюминиево-жестяная развалюха, наемник не знал. Но факт оставался фактом, в багажнике одной из машин нашлась не одна и не две, а целых пять таких тележек. Подойдя к тачке, Ставро осторожно взялся за рукояти и медленно, стараясь не слишком раскачивать и трясти содержимое, покатил ее к пленнице. Не доходя до столба пару шагов, Цикада резким движением оттолкнул от себя ставшими скользкими от выступившего пота рукояти, и пинком придав алюминиевой конструкции ускорение, отпрыгнул в сторону. Раздалось чуть слышное, отдаленно напоминающее звук выпускаемого из клапана баллона с сжатым воздухом газа шипение. Кричать женщина не могла, надорванные непрерывным криком голосовые связки уже не смыкались, но Эрик, все равно, остался доволен. Баба очнулась. Уже что-то. А ведь последние несколько часов на нее почти не действовали ни противошоковые, ни стимуляторы. Наемник даже подумывал вколоть ей дозу «Ледяной грани», но взвесив все «за» и «против», передумал. Во-первых, препарат был слишком редок, чтобы тратить его настолько бездарно. Во-вторых, боевой стимулятор здорово искажал само понятие боли, превращая ее просто в сухой отчет о повреждениях, что в планы Ставро совершенно не входило. Наемник усмехнулся. Не зря он столько времени провел в лесу в поисках этого треклятого муравейника. Не зря потратил целую упаковку безумно дорогого, по цене почти полкило чистейшего героина универсального нейропарализатора. Не зря два часа надрывал спину, пытаясь докопаться до спрятанной глубоко в пропитанной отравой и радиацией почве матки. Этих муравьев прозвали маслятами. Не из-за размера и цвета, конечно. Хотя, иной покрытый шипастым панцирем рыжий гигант действительно мог по габаритам соперничать с мелким грибом. Их называли так потому, что по болезненности их укус мало чем отличался от попадания пули. Действие дурманящей смеси уже заканчивалось, и первые рассерженные вмешательством в их хоть и не простую, но все же имеющую хоть какой-то намек на стабильность, жизнь насекомые уже жадно впивались в лишенную кожи плоть. Как всегда в такие минуты, Эрик почувствовал себя чем-то неизмеримо маленьким, беззащитным, но абсолютно счастливым. Он был инструментом мироздания, проводником воли Вселенной. Свидетелем чуда. Рейдерша хрипела и билась на столбе. На поляне стоял удушливый запах бойни и гари.