Бойня

— Не печалься и не считай себя виноватой, дитя. Все в руках Его. У тебя просто не было выбора… — Открыв чуть слышно скрипнувшую дверцу грузовика, Конрад Берг подхватил свой футляр и выпрыгнул на дорогу. — У меня его тоже нет.

— Сам ты «дитя», святоша, — еле слышно буркнула себе под нос наемница, провожая взглядом долговязую фигуру.

— Гребаный чистильщик, — простонала она и бессильно уронила голову на руль. — Чтоб тебя все твои демоны разом в задницу каждую ночь драли…

— Ллойс? — несмело прикоснулась к плечу наемницы девушка.

— Черт, черт, Кисонька, — неожиданно повернувшись к девушке, Элеум перегнулась через кожух и, притянув к себе испуганно пискнувшую Кити, заключила ее в объятия. — Ты умница… даже виду не показала… Черт, черт, черт… Какая же ты молодец… Два дня смерть на закорках таскали… Ну, как я могла повестись на его гребаные тряпки… Срань, — отпустив девушку, удивленно хватающую ртом воздух, Элеум со злостью впечатала ладонь в приборную панель. — Может, хоть у охраны хватит ума его в город не пускать…

Словно дожидаясь слов наемницы, скрипнула кособокая дверца, и из будки караула грузно выпрыгнул толстый, обрюзгший, весь какой-то сальный мужчина с невыразительным лицом. Обменявшись несколькими неслышимыми на расстоянии фразами с подошедшим к проходной монахом, толстяк поправил висящий на груди автомат, махнул пухлой ладошкой куда-то в сторону ворот и, потеряв к путешественнику всякий интерес, направился к грузовику.

— Мягкого солнца! — Громко крикнул он, обходя кабину и как бы между делом оглядывая транспорт.

— Черт… — повторила Элеум чуть слышно. — Даже не досмотрели, чтоб его… И тебе не хворать, сладенький! — Прокричала она уже громче, открыла дверцу, выпрыгнула из кабины и, крутанув в воздухе обратное сальто, приземлилась прямо перед носом опешившего от продемонстрированного акробатического трюка мужика.

— Ого… — прокомментировал трюк охранник. Заплывшее жиром, щедро покрытое наростами дикого мяса лицо пришло в движение, пласты плоти сдвинулись, и неожиданно сложились в восхищенно-глуповатую улыбку.

— К нам что, цирк приехал? Сначала гляжу: девки за рулем; подумал, наши зубастые красавицы в город вернулись, а потом гляжу — ан нет, фура-то не наша, а степняков… — Неожиданно толстяк осекся и хитро прищурился. — А ты, я гляжу, тоже зубастая, да? Торговать приехала или из другого клана? Ну, если ты торговать, то с тебя…

— Цирк, цирк, сладенький. Еще какой цирк. — Перебив словоохотливого стража, наемница распахнула полы куртки и, оттянув воротник, продемонстрировала охраннику грязную жилистую шею, после чего неторопливо закатила рукав, сунула ему под нос не менее грязное и еще более жилистое мускулистое предплечье. — Иногда такие фокусы показываем — закачаешься. А фургон, действительно, пустынников. Подарили они мне его, понимаешь? От чистого сердца. — Одергивая рукава куртки пояснила она.

— А-а-а… — Враз поскучнел мужик. — Значит, из этих, да?.. Тоже слухи услышала… Ну, да… Финк уже месяц бойцов нанимает… И сколько вас там? Большой отряд? А кто главный?

— Двое. Я и подруга. Главных у нас нет, но обычно, если есть, за что перетереть или чего порешать, лучше со мной говори.

— Понятно, — медленно кивнул толстяк и снова поправил висящий на груди автомат. — А подруга эта твоя чего не выходит?

— А она стеснительная, — пожала плечами наемница. — Ты в курсе, что сейчас чистильщика в город пустил?

— А ты в курсе, что его привезла? — Вопросом на вопрос ответил толстяк. — Подруга-то твоя… здорова?

— А сканер тебе на что, а пухлик, или ты его для красоты таскаешь? — Элеум ткнула пальцем в сторону висящего на поясе жирдяя прибора. — Можешь просветить, мы не против.

— Успеется, — тяжело вздохнул мужчина. — Запрещенное что есть?

— А что, у вас что-то запрещено? — Удивленно вскинула брови Ллойс.

— Ну… С динамитом в город не пущу. Дрянь ядовитую всякую тоже, если есть, подальше увози да вываливай или на хранение сдавай… На заразу тебя и подругу твою тоже проверим… Зверье паскудное ежели без клеток в город тащить даже не думай… Батареи атомные… Но это, если без пошлины и не для магистрата… — Заплывшие жиром глазки толстяка хитро прищурились.

— По поводу заразы-то ты лучше бы к монаху обратился… — Тяжело вздохнула Элеум.

— Я сейчас с тобой говорю, циркачка. И спрашиваю тоже с тебя, — слегка нахмурился толстяк. — Так что, везешь взрывчатку?

— Сдалась она мне. Вот сплю и вижу, как бы чего такого в траке за собой таскать… Я что, похожа на дуру? — Громко рассмеялась Элеум.

— Ну, мало ли, — пожал жирными плечами охранник. — Так сразу и не разберешь, кто на кого похож, так что, я проверю. Только вчера один гаврик хотел целую фуру тола в город загнать. На продажу. Ха. На продажу, прикинь? Так что, велено теперь спрашивать, я и спрашиваю. Без обид?

— Да какие обиды, — покопавшись в поясной сумке, наемница бросила охраннику тут же исчезнувшую в недрах безразмерной накидки-пыльника крупную серебряную монетку, — смотри, не стесняйся. Заодно и новости расскажешь.