Бойня

Скват улыбнулся, сунув за пояс духовую трубку, довольно покивал головой. Семнадцать. Неплохо за сегодня. Шадиггер дает серебряк за десяток, так что, считай, на воду он уже заработал. А если ему продолжит так же везти, то глядишь, и к ежедневной порции сухих бобов добавится небольшая бутылка той забористой дряни, что варит из местных трав матушка Клеппер. Проковыляв к дергающейся в агонии крысе, Скват ловко подцепил ее за хвост, выдернул засевший в основании черепа короткий, сделанный из сломанного шила дротик и бросил ее в висящий на поясе мешок. Черт, а он уже профи. Прямо в позвоночник. Хотя, даже попади он в хвост, результат был бы точно таким же, яд паука песчаника — это вам не хухры-мухры. Не то, что крысу, и человека, бывает, с ног валит. Главное, не забыть бошки им посворачивать перед тем, как отдать Шаддигеру. Если торговец сосисками узнает, что он охотится с помощью ядовитой иголки — всему заработку конец. Дурак. Скват этих крыс уже больше года жрет, с тех пор, как его из теплиц выкинули, и ничего. Разве что, колени и спина по утрам ноют, но это не от яда, а оттого, что он на земле спит. А одеяло у него сперли. Сперли, да. Это все Грым. Точно, Грым. Больше некому. Он всегда его одеялу завидовал… Да и почему не завидовать-то? Такого одеяла ни у кого больше не было. Только у Сквата. Он его у кочевника выменял. Да… Выменял. Точно. Хорошая была сделка.

Нервно дернув плечом, нищий быстро поскреб покрытую грязью ввалившуюся щеку. На самом деле, он не слишком хорошо помнил подробности сделки. Только то, что кочевник дал ему целую бутылку самогона, а когда он очнулся, то потом несколько дней не мог сесть и гадил кровью. Но все равно, сделка была хорошей. Подумаешь. В теплицах и похуже бывало. А одеяло позволило ему пережить зиму. Затянув горловину приятно потяжелевшего мешка, Скват отошел от мусорной кучи на несколько шагов и, присев на корточки, принялся ждать. Жаль, что Шадиггер не принимает крыс из предместий. Они ведь, там пожирнее. И побольше. Но лоточник проверяет каждую принесенную тушку. Прикладывает к ней небольшую черную коробку, и, если та светится желтым или красным, не принимает товар. Точно дурак. Весь мусорный город крыс ест. И ничего. Подумаешь — двухголовые или двухвостые попадаются.

Скват недовольно фыркнул и махнул рукой. В конце концов, он и так неплохо устроился. Во всяком случае, его секрета пока никто не знает. А это все потому, что Скват умный. Другие добывают крысятину ближе к стенам, а он, наоборот, в верхний город ходит. Делов-то, подняться на холм да сесть рядом с каким-нибудь кабаком. Не у главного входа, конечно, а там, куда помои сливают. Главное, не попадаться на глаза охране, и все будет хорошо. Немного потерпеть, а крыса — она и есть крыса. На запах обязательно прибежит…

— Эй! — Выдернул его из глубины размышлений незнакомый голос. — Есть хочешь?

Скват повернулся и удивленно моргнул. Женщина. Судя по одежде, подавальщица из кабака. Высокая. Статная. На вид Скват сказал бы, что ей лет тридцать, да кто же этих богатых разберет. Может, и старше. Стоит… Смотрит… И чего вылупилась?..

— Есть хочешь? — Повторила вопрос женщина и, протянув руку, продемонстрировала ему нечто, отчего рот нищего тут же наполнился кислой слюной. Хлеб. Настоящий. Пышный, мягкий, с поджаристой корочкой. Он уже больше года не видел хлеба…

— Хочу… — С трудом взяв себя в руки, выдавил он. — Чего надо? Крыс не отдам.

— Крыс? — Брови женщины недоуменно поползли вверх. — Ах да, крыс… — Ее взгляд упал на подвешенный к поясу нищего мешок. — Держи. — Неожиданно размахнувшись, женщина метко бросила булку ему в руки. — Поешь.

— А… — Переведя взгляд с неожиданно свалившегося на него сокровища на помойную яму, а потом на незнакомку, Скват, прижав к груди каравай, бросился наутек.

Женщина улыбалась.

Два часа спустя обменявший тушки грызунов на бутылку самого лучшего пойла, которое он мог достать, набивший брюхо хлебом, в стельку пьяный Скват, сыто рыгая, сидел, привалившись к стене в одном из многочисленных тенистых переулков города. День удался.

Еще через час на его содрогающееся в конвульсиях тело натолкнулись патрулирующие улицы ополченцы.

— Пьянь. — Брезгливо пнул лежащую на боку бутылку один из шерифов, огладив длинные висячие усы, добавил. — Вечно нажрутся всякой дряни, а потом дохнут, где ни попадя. Давай хоть в канаву скинем…

— Не… — поморщился второй. — Оставь. Жарко. Место глухое, а завтра от него и костей не останется. Крысы такую работенку любят.

* * *

Прилавок торговца оказался прискорбно пустынным. Не такой уж и большой выбор. Пол десятка потертых винтовок, пара дюжин выложенных рядами патронов.

— Здравствуй, красавица, поторгуем? — Продавец, невысокий, наемнице по грудь, закутанный, несмотря на жару, в тяжелый стеганый халат, седой, как лунь старик, смерил наемницу оценивающим взглядом.

Склонившись над прилавком, Элеум подхватила один из лежащих на прилавке патронов и поднесла к глазам.

— Переснаряженные, — поджав губы, произнесла она после долгой паузы.