Бойня

— Дасти говорит, что Торкиль в пятой скачке упал. Ты как там? Цел?

— Ни царапины! — ответил я.

— Ну и хорошо. Так вот, насчет завтрашнего дня...

Мы обсудили завтрашних лошадей и наконец простились. Он снова назвал меня Китом. Это уже два раза подряд... «Я буду знать, что все в порядке, когда Уайкем опять начнет называть меня Полом», — подумал я.

Я прослушал все сообщения на своем автоответчике. Большая часть повторяла то, о чем рассказывал мне Уайкем: целая толпа репортеров желала знать, какие чувства я испытываю в связи с гибелью Котопакси. «Хорошо, что меня дома не было, — подумал я, — а то бы я им такого наговорил...» Один тренер из Девона спрашивал, не смогу ли я выступить на его лошадях в Ньютон-Абботе. Его жокей получил травму. Я заглянул в каталог, позвонил тренеру, чтобы сказать, что я согласен, и спокойно улегся спать. Где-то в половине третьего меня разбудил телефонный звонок. Я посмотрел на часы и поморщился.

— Алло! — сонно сказал я. — Кто это?

— Кит...

Я тут же проснулся. Это был голос Даниэль, и с ней явно что-то было не так.

— Ты откуда? — спросил я. — Я... мне надо... Я в магазине.

— Где-где?

— В магазине! — Она шумно сглотнула. — Что случилось? Переведи дух и рассказывай по порядку.

— Я вышла из студии в десять минут третьего... и поехала домой...

Даниэль осеклась. Она всегда заканчивала в два. В это время их бюро закрывалось, и американские репортеры разъезжались по домам. Даниэль возвращалась на своем маленьком «Форде» в гараж недалеко от Итон-сквер, где стоял и «роллс-ройс» Томаса.

— Ну и дальше? — спросил я.

— За мной ехала какая-то машина. Потом у меня лопнула шина. Мне пришлось остановиться. Я... — Даниэль снова сглотнула, — я обнаружила, что у меня спущены целых две шины. А другая машина остановилась рядом, и из нее вышел мужчина. Он был в каком-то... каком-то капюшоне...

«Господи Иисусе!» — подумал я.

— Я побежала, — продолжала Даниэль. Она явно была близка к истерике. — А он погнался за мной. Я бежала, бежала... увидела этот магазин... круглосуточный... и забежала сюда. Но хозяину это не нравится. Он позволил мне позвонить... но у меня нет денег. Я оставила кошелек и пальто в машине... Я не знаю, что делать...

— Вот что, — сказал я, — сиди там и никуда не выходи. Я за тобой приеду.

— Да, но... хозяин не разрешает... А снаружи он, этот... Я не могу... я просто не могу выйти! Это так глупо... но я боюсь...

— Еще бы! Я сейчас приеду. Передай трубку хозяину. И не бойся. Через час я буду там.

— Хорошо... — слабо ответила она, и после паузы в трубке послышался голос с азиатским акцентом:

— Алло!

— Моей даме нужна помощь, — сказал я. — Согрейте ее, дайте ей горячего питья и устройте ее у себя. Я приеду и заплачу вам.

— Наличными, — лаконично уточнил он.

— Наличными.

— Пятьдесят фунтов.

— За это вам придется действительно хорошо о ней позаботиться, сказал я. — А теперь скажите ваш адрес и как вас найти.

Он объяснил мне, как к нему доехать, и очень серьезно сказал, чтобы я не торопился, за дамой он присмотрит, и чтобы я непременно привез деньги. Я еще раз заверил его, что обязательно привезу. Я оделся, сунул в сумку кое-какую запасную одежду, запер дом и помчался в Лондон, нарушая все мыслимые ограничения скорости. Пару раз я свернул не туда, но наконец угрюмый и неразговорчивый ночной прохожий объяснил мне, как доехать, и я нашел нужную улицу и ряд темных магазинов, среди которых один, расположенный с краю, рядом со станцией метро, был ярко освещен. Я резко затормозил у края тротуара и вошел в магазин.

Это был крохотный мини-маркет. У двери располагался небольшой киоск, где продавались горячие блюда на вынос, а все остальное пространство было до потолка забито продуктами, и тонко пахло пряностями. Двое покупателей стояли у киоска с горячими блюдами, третий в глубине магазинчика выбирал консервы. Даниэль нигде не было видно. Продавец, азиат с гладким круглым лицом, рыхлым телом и раскосыми глазами, коротко глянул на меня, ворвавшегося внутрь, и продолжал методично обслуживать покупателей.

— Молодая дама... — сказал я. Он словно и не услышал. Завернул покупки и принялся отсчитывать сдачу.

— Где она? — настойчиво спросил я. Но с тем же успехом мог бы обращаться к шкафу. Азиат переговорил с покупателями на неизвестном мне языке, рассчитался и дождался, пока они уйдут.

— Где она? — повторил я. Мне стало не по себе.

— Деньги. — Судя по его глазам, деньги ему были очень нужны. — С ней все в порядке.

— Где она?

— В кладовке, вон за той дверью. Давайте деньги.

Я отдал ему пятьдесят фунтов, оставил его пересчитывать их, а сам ринулся в указанном направлении. Задняя стена была заставлена от пола до потолка. Я успел всерьез разозлиться, но тут заметил дверь, наполовину загороженную полками.

Между пачек с кофе торчала ручка. Я повернул ее и толкнул дверь. За ней оказалась комната, тоже заставленная картонными коробками. На крохотном пятачке стояли стол и стул. Под потолком висела лампочка без абажура.

Даниэль сидела на стуле, кутаясь в большое мужское пальто, протянув руки к слабенькому обогревателю и тупо глядя в пространство.