Бойня - 5

Из глубин живого города хлынули потоки росы Лирт, хранящиеся в пространственных цистернах. Помещать ее в нестабильный домен Гироса после того, что случилось с планетой торговцев, король бойни не рискнул. Телекинез после четвертого телесного перерождения давал совершенно иные ощущения при использовании, нежели прежде. Раньше незримая мощь ощущалась словно аура, частью излучения, полностью зависимого от ментального состояния, но сейчас… Будто верный щенок, готовый исполнить приказ хозяина стоит тому пожелать, и при этом, не требовавший детального контроля. Разума в ментальном воздействии не появлюсь, но что то близкое к инстинктам определенно ощущалось.

Тысячи галлонов целительной жидкости разливались по небу, расширяясь. Из сферы в диск, из диска в вездесущую капель, из капели в облака, лоснящиеся к хмурому небу. Когда кучные облака покрыли единственный континент мира воителей, Рагне медленно опустил вознесенные руки. Белые гиганты, заслонившие небо, стремительно обрушились на землю, из облаков обращаясь в туман, который вскоре впитался в землю и окончательно исчез.

Борьба ауры праха с живительной энергией росы Лирт никак не проявлялась в визуальном плане, но напряжение, распространившееся по Казегарат, ощутили все в Суктур-номрат. Минута, может две, мир оставался в равновесии пока аура праха, под воздействием подавляющей мощи Рагне, не начала сжиматься в крошечные сферы, чем-то напоминающие мясные шарики, содержащие по миллиону тварей Ортандорус. Помощь мастера на ступени Нерушимости(21) позволила живительной влаге взять верх.

Зеленые ростки появлялись то тут-то там, пока вдруг волна зеленого моря не разлилась по континенту. Реки не наполнились водой, но извилистые каньоны украсила свежая поросль, благодаря чему они больше не представляли удручающего зрелища.

— Перенеси нас к холмам Варда.

Наравне со словами, ментальная команда, отданная живому городу, заставила колоссальное сооружение, с фундаментом в виде плато, растянувшегося на десятки километров, воспарить верх. Полет выдался недолгим, несмотря на кажущуюся неторопливость, Суктур-номрат покрывал за секунду расстояния космических масштабов.

Когда величественный город завис над холмами, вокруг которых ауры праха никогда и не появлялось, Варда, наконец, получили разрешение на выход. Вместе с ними на земли королей бойни ступили и дети ночи. Что касается четы куниц… Они буквально влетели в раскидистые зеленые холмы, не заботясь о статусе священных зверей. Наиболее радостной выглядела Демина, переместившись к ней, Рагне ступил босыми ногами на траву, пропуская ростки сквозь щели между пальцев. Приятная щекотка и ощущение умиротворения, две вещи, столь далекие от природы Варда, и в то же время, кажущиеся невероятно родными.

— Так выглядит мой дом. Здесь никогда не строили дворцов, лишь шатры укрывали племена от ненастий, никто не носил корон, только оружие и шрамы говорили о статусе, простое и спокойное место.

Рагне улегся рядом с Деминой, искристыми глазами цвета алой крови приветствующей небо, и пальцами зарывшейся в невысокую траву.

— Как же так получилось, что такое умиротворенное место породило столь свирепое племя?

Демина повернула голову к Рагне. После телесного перерождения грубые, словно обрубленные топором, черты лица смягчились, в могучем воине проглядывался тот прекрасный юноша, впервые встретившийся на золотом мосту парящего города.

— Суровые условия, где разумным приходится бороться за существование, действительно взращивают жестокость и свирепость, я понимаю твое недоумение. Казегарат сам по себе никак не мог разжечь воинственный дух Варда, который многие называют безумием. Правда в том, что не место обусловило нашу природу…

Внимательный взгляд принцессы куниц, требующей продолжения не заставил Рагне говорить. Но полежав недолго, он прервал молчание.

— Знаешь, я умру вскоре. Все варда старше пятнадцати умрут.

Неожиданная смена темы неизбежно привела к изменению атмосферы. Радостная непосредственность уступила мрачному, гнетущему чувству.

— Я боролся за тебя, рвался спасти, вернуть с того света, лишь чтобы встретить свою женщину. Ту, что избрал на всю оставшуюся жизнь. Может, отец у меня и не очень разборчив, как-никак, дети у него от трех разных женщин, но во мне данная черта почему-то сильна.

Рагне улыбнулся, не ясно, от радости, или от горечи.

— Прямо сейчас, когда я действительно вижу конец, настоящий, без единого просвета, в который можно прорваться, все стало таким незначительным. Не знаю, как объяснить, во мне до сих пор пылает жажда битвы, но не такая слепая, как у остальных Варда, в разуме все еще свежо уважение к заветам, но осознание их как совершенно чужого для нашей сущности списка ограничений приводит разум в диссонанс.

Демина не имела понятия, о чем говорит Рагне, но не прерывала.

— И даже ты… Та, которую избрал своей, покинешь меня. Чего стоят попытки спасти женщину, с которой собирался прожить остаток дней, если остаток дней — не более чем…