Бойня (Траншея)

Это как в бушующем море, ураган, паника. У тех, кто судорожно пытается уцепиться за лошадей внизу на опилках, глаза вылезают из орбит, лошади гарцуют, все вокруг мелькает, затем наступает момент, когда все становится бесформенным, рассыпается на части, расплывается! черт возьми! и все такое прочее! чехарда! качели! все измотаны до предела! исцарапаны и изранены! все истошно орут! лошади резко поворачивают в сторону, снова пытаются сбросить седоков! Роют копытами землю! Жуткое зрелище!

Если случается, что я отступаю от основного сюжета моего повествования, что-то путаю по прошествии стольких лет после тех бурных событий, если это кажется просто потоком слов, если я представляю все в невыгодном свете, это оттого, что я слишком часто разбивал свою голову обо все эти препятствия, слишком много всякого барахла разбил собственным носом, до крови, на всех скаковых кругах всех манежей 16-го полка, к великой радости бешеных кляч, до их полного лошадиного исступления. У меня до сих пор звенит в ушах, мой череп – мой гонг, так сказать. Вдобавок память мне изменяет. Я не могу больше видеть изображения лошадей. Я веду жизнь жалкого кретина, близкого к самоубийству. Хоровод продолжается! Я чувствую, как меня поднимают! И оп, на лошадку! Карусель завертелась! Они спускаются вдоль стен… Все кобылы весело скачут вприпрыжку, как козочки!

Через время и пространство я снова вижу моего высокомерного «Мотылька», как живого, я вижу его там, в наплывах памяти… капитана Дагомара… Я едва успеваю его разглядеть, так неожиданно он возникает… сквозь облака опилок… Я его вижу… сквозь удушливый страх… капитана Дагомара… это он… это точно он… с каждой минутой я вижу его все отчетливей… Я цепляюсь за лошадиную гриву, за стремена. Порыв ветра подхватывает меня, грохочут копыта, сверкают подковы…

Капитан Дагомар, таким, как я его представляю, он плывет по океану… Он плывет наугад… Несется по волнам… Я внезапно меняю место действия… Слышен шум… Это грохот манежа.

«Фердинанд! Фердинанд!» Я слышу его… Мне кажется, что я слышу…

«Где он опять, этот шут гороховый?» – спрашивает он у унтера… Ему оттуда меня не видно.

Я не собираюсь ему отвечать. Я натыкаюсь на перегородки, падающий с ног от усталости после взбучки, снова не могу найти дорогу, иду на стук копыт, на звон подков, избитый до крови, я сжимаюсь в комок, я изрезан на мелкие клочки, стерт в порошок. Я испаряюсь.

* * *

Капитан Дагомар, в своем несуразном кепи, похожем на аккордеон, узком спереди над бровями, с высоким верхом, с дурацким козырьком, наблюдает за нами. Я вижу его впалые щеки, он похож на жуткий призрак, на скелет. Он невесомый, как пушинка, на своей лошади. Она могла бы с легкостью сбросить его. Но он сидит в седле как приклеенный, его ноги обхватили лошадиные бока железной хваткой. Это настоящий кентавр. Он знаменит своим участием в конных состязаниях. Кубков у него не счесть. Его знают во всех странах, даже в Америке. Нужно видеть его в деле, на его рыжем Рубиконе, и даже на его второй лошади, Актинии. Он гордость полка по школе верховой езды.

Неожиданно он входит в манеж, он пришел взглянуть на новобранцев, чтобы оценить их успехи. Ни слова не говоря, он становится рядом с барьерным препятствием, терпеливо дожидается, пока все его преодолеют, пока вся компаниям вывихнет себе челюсти, пока лошади не понесут нас, пока не обрушится препятствие, пока мы не улетим вверх тормашками на опилки.

Когда вся эта круговерть наконец заканчивается, все разбредаются кто куда по манежу, люди, лошади, в этой невозможной неразберихе он кричит:

– Манежный! – Очень громко. – Дежурный! Барьер на последнюю яму!

Представление начинается.

Он скрещивает ноги на шее у лошади, натягивает стремена, подпрыгивает в седле… Вынимает из кармана монетку, два су… показывает ее нам… засовывает ее себе под ягодицы… всегда на рыси… Очень медленно подъезжает к препятствию… почти не галопируя… Взмывает вверх… одним махом перелетает через него… сразу же возвращается… торопливо… тоже рысью… руки опущены вниз… не отрываясь от седла… небольшой поворот… возврат… снова пускает лошадь вскачь… огромная скамья… не моргнув глазом… перелетает через нее и обратно…туда… обратно… один раз… два раза… десять раз кряду… взмывает ввысь… настоящая птица… Ни разу ничего не задев… Месье опускается… спокойно приземляется… монокль на месте… Ничего нового!..

Он делает еще два круга… Вынимает монетку из-под ягодиц… бросает ее далеко позади себя.

– Дежурный по манежу! Ворота!

Он выезжает натянутый как струна, прямо держа спину, рысью, натянув поводья. Прощается со всеми, низкий поклон, локоть отставлен в сторону. Он ни на кого не смотрит. Вот уже за пределами манежа, мы видим, как он уходит рысью, исчезает в ярком свете… Он раздувается от гордости, еще один великий день в его жизни…

Дежурный затворяет громадные тяжелые ворота… закрывает на засов… Праздник продолжается… теперь очередь за сержантом.

* * *