Бойся, я с тобой

«Моя «глупышка» настаивала на том, чтобы я ее «просвещал». Говорила, что катастрофически мало читает, но хочет расширить свой кругозор. Я отобрал для нее три любимые книги и спросил: «Что ты предпочитаешь: утонченный черный юмор, пронзительные чувственные новеллы или невероятно хитро закрученную подковерную интригу? Я был уверен, что влюбленная девушка выберет чувственные новеллы. Но выбор моего «несмышленыша» меня очень удивил. Ее заинтересовали интриги!»

Часто перверзники проговариваются о своей истинной сути, бахвалясь своими проделками в отношении других людей. Вспоминает респондент Маргарита Николаевна:

«В те годы мы с мужем и двумя маленькими детьми занимали две комнаты в трехкомнатной квартире. Через какое-то время наша молодая соседка, которая жила в третьей комнате, вышла замуж, и на ее жилплощадь переехала 65-летняя Мария Ивановна – высокая, грузная женщина со злобными глазками-буравчиками и злорадной улыбкой на сжатых губах.

Оказалось, что Мария Ивановна по суду разъехалась с мужем и дочерью. Чтобы избавиться от Марии Ивановны, они впятером – ее экс-муж, дочь с мужем и двумя детьми – вселились в двушку. Бабушке запретили приближаться к внукам, но она подкарауливала внучку около школы и «открывала глаза», какая потаскуха ее мать.

Вскоре Мария Ивановна (дети тут же прозвали ее Марька) со злобным смешком рассказала, как она «уела» дочь. Незадолго до этого дочь второй раз вышла замуж, хотя Марька преследовала ее жениха грязными россказнями о распутстве своей дочери. Но тот не обращал на злобную тещу внимания.

Зная, что дочь с мужем должны вернуться из свадебного путешествия, Марька за десятку наняла мужчину, чтобы он инсценировал интимную сцену. Требовалось, чтобы дочь «застала» их полураздетыми. Марька просто сияла от самодовольства, рассказывая, какие глаза были у ее дочери, когда она увидела мать в одной комбинации в обществе полуголого мужчины на 20 лет младше. Марька считала, что «уела ее так уела».

Этот рассказ стал для нас тревожным сигналом, что новоселка попытается задать жару и нам. Так оно и произошло».

Сушкова, страстно влюбившись в Лермонтова, тоже не придала значения некоторым несостыковкам и «черным предчувствиям»:

«…На другой день Л<опу>хин был у нас; на обычный его вопрос, с кем я танцевала мазурку, я отвечала, не запинаясь:

– С Лермонтовым.

– Опять! – вскричал он.

– Разве я могла ему отказать?

– Я не об этом говорю; мне бы хотелось наверное знать, с кем вы танцевали?

– Я вам сказала.