Бойся меня

Ирина уносится к ожидающей ее машине, и я, постояв на крыльце еще несколько секунд, тоже начинаю идти. Избегая смотреть в лобовое стекло Теслы, быстро обхожу ее капот, и дергаю ручку подъехавшего такси.

— Домодедово, — выпаливаю водителю, накидывая ремень безопасности. — Побыстрее, пожалуйста. Я могу опоздать.

Сердце молотит как сумасшедшее — я ведь понятия не имею, как Савва воспримет такой демонстративный игнор — и одновременно с этим внутри все переворачивается. Отрывать его от себя даже больнее, чем я могла себе представить. Главное, не оборачиваться и не смотреть. Какое бы выражение я не застала на его лице — мне станет лишь хуже.

— Какой рейс у вас? — спрашивает водитель, с любопытством глядя на меня в зеркало заднего вида.

Лишь сейчас, когда мы выехали на МКАД, я начинаю понемногу расслабляться. Все это время подспудно я ждала чего-то ужасного: например, что нам начнут сигналить с требованием остановиться, или что в задний бампер кто-нибудь врежется.

— Я лечу в Нижний Новгород.

— Ого! А на поезде не проще?

Я отворачиваюсь к окну и быстро смахиваю нечаянно скатившуюся слезу.

— Нет, не проще. Хочется поскорее увидеть маму.

41

— Варенье положить тебе в чай, дочь? — мама старательно вглядывается мне в глаза, словно ей действительно важно получить ответ на этот вопрос. — Свежее совсем. Недавно с папой крутили.

— Положи, — согласно киваю я, пододвигая к ней чашку. Я не очень люблю сладкое и совсем равнодушна к джемам, но мне хочется сделать маме приятное.

Сейчас, глядя на то, как она суетится, заставляя стол всем, что есть в холодильнике, я отчетливо чувствую вину. Потому что редко звоню, редко приезжаю домой. Я очень люблю своих родителей, у нас прекрасные отношения, но вряд ли меня можно назвать благодарной дочерью. «Наша Мирра не слишком ласковый ребенок», — как-то сказала покойная бабушка и была права.

Мама никогда не сетовала на то, что я решила устраивать свою жизнь вдали от дома, и не упрекала, если я забывала ей перезвонить. Поэтому сейчас мне стыдно: в оживленных столичных буднях я не всегда находила время пообщаться с собственной матерью, но стоило мне ощутить себя потерянной, я первым же рейсом рванула за утешением именно к ней. Хотя утешение в привычном смысле мне не нужно: я ни в коем случае не планирую повергать родителей в шок рассказами о безбашенности Саввы. Достаточно просто сидеть в их уютной кухне и греться в тепле маминой заботы.

— Очень вкусно, — я делаю глоток чая и намеренно уточняю: — С мятой, да?

— Да, с ней, — мама опускается на стул напротив и подпирает щеку кулаком. — Давай все-таки я блинов пожарю, а, Миррусь? Или ты не ешь мучное совсем?

— Не надо, мам, не суетись. Я ведь не уезжаю еще. Завтра пожаришь.

— А на работе тебе отгул дали?

— Дадут. Я завтра позвоню и предупрежу, что не выйду.

— А так можно у вас? — озабоченно уточняет мама.

— Можно. Твоя дочь — незаменимый сотрудник, который большую часть времени работает сверхурочно. Должны же быть за это какие-то бонусы.

— Очень горжусь тобой, — улыбается мама и придвигает ко мне вазочку с конфетами. — Попробуй. Нам с папой они очень понравились.

Конфету я беру из вежливости и кладу рядом с чашкой. Это нормально, что мама так одержима идеей скормить мне все, что есть в доме. Завтра после обеда я вновь улечу в Москву, и ей нужно успеть вместить в эти короткие часы всю свою заботу и любовь.

— А он надолго на рыбалку?

— Завтра к вечеру обещал вернуться. Расстроился конечно, что тебя не застанет.

— Это мне нужно было раньше предупредить о приезде. Но я еще приеду к вам в конце месяца. На дачу съездим.

— Дочь, у тебя все хорошо? — вдруг невпопад спрашивает мама.

Горло сковывает спазм: в ее глазах я вижу так много невысказанной тревоги, которую мама никогда и не подумает вылить на мою голову. Этот деликатный вопрос — максимальное вторжение в мою жизнь, какое родители себе позволяют. Господи, как же мне с ними повезло: с людьми, которые любят меня такой, какая я есть и ничего не требуют взамен. Они просто дают понять: дочь, мы всегда здесь, для тебя. Может быть, поэтому я не бросалась на поиски той самой любви? Потому что всю мою жизнь была с лихвой ей одарена.

— Все нормально, мам. Я подписала крупный контракт, я тебе говорила? Скорее всего, к концу года, наконец, обзаведусь собственным жильем.

— Я никогда в тебе не сомневалась, — произносит мама с нескрываемой гордостью. — Тебя еще в школе учителя выделяли. На личном фронте у тебя все хорошо?

— С Никитой мы недавно расстались, ты знаешь, — уклончиво отвечаю я. — Рано пока уходить в новые отношения.

— Ты главное не закрывайся от любви, Мирр. Ты у меня девочка сильная, со всем можешь справиться. Но даже самой сильной женщине хочется крепкого плеча и поддержки.

Я шутливо усмехаюсь.

— Иногда мне кажется, что мужчины меня боятся.

— Значит, это не твои мужчины. Обязательно найдется тот, который не испугается.

Уже нашелся. Только теперь он пугает меня.