Бойся меня

— Расскажи мне об этом, Цыпа. Расскажи мне.

Но паренёк даже не поднял голову.

— Я… Можешь принести мне что-нибудь из стимуляторов, Ромеро? Декседрин или мет? Да хоть кофеиновые драже! Хоть что-нибудь! Не важно что. Главное, чтобы я не засыпал.

— Может и смог бы, — ответил Ромеро, — только как пронести их мимо того борова у твоей двери?

— Если ты их не принесёшь, то захвати хотя бы чёртову бритву!

Ромеро посмотрел на Денни.

Значит, теперь мысли о самоубийстве. Ему настолько херово?

Конечно, Ромеро знал, что произошло с Хеслипом и Бургоном. Он обо всём услышал сегодня утром. Но в отличие от той ночи с Уимсом, эту ночь Ромеро спокойно проспал… Правда, с помощью успокоительных.

— Думаешь, это решение проблемы, Цыпа? Наркота и бритва?

— Я не должен спать, — безжизненным голосом произнёс Палмквист. — Уж точно не сегодня ночью. А возможно, вообще никогда больше.

— Почему же?

— Ты знаешь почему.

Похоже, Ромеро действительно знал.

— Я слышал, — вздохнул он. — Я слышал его той ночью, когда оно добралось до Уимса. Я услышал что-то со стороны твоей койки. И знаешь что, Цыпа? Оно напугало меня до потери пульса. Я слышал, как оно шуршит над моей головой, у тебя на матрасе, но у меня не хватило смелости встать и посмотреть.

— Хорошо, что ты не встал. Он…

— Что?

Но Палмквист только покачал головой.

— Я ненавидел Уимса и Жирного Тони. И этих двоих…

— Они просто мусор, Цыпа. Отбросы.

— Да, я знаю, Ромеро, но поверь мне, я в жизни не собирался такое с ними… О Господи, это зашло так далеко! Это всё моя вина. Теперь все зеки меня терпеть не могут и хотят, чтобы я умер. Как бы я хотел, чтобы сегодня утром они меня всё-таки убили…

Судя по боли в голосе, Палмквист действительно так считал.

— Забавно, да? Я весь день только и мечтаю, чтобы они меня убили. Как по мне, так это единственное правильное решение.

Ромеро надолго задумался, поджёг сигарету и выдохнул дым через нос.

— Ответь на кое-какой вопрос, Цыпа: то, что с тобой сейчас происходит, уже случалось раньше, ведь так? То есть… В общем… Что бы за херня это ни была… Оно ведь для тебя уже не в новинку.

— Нет.

— И оно нацеливается на твоих врагов, так?

— На то, что, по его мнению, мне угрожает.

Ромеро положил руку на плечо Палмквиста:

— Ладно, парень, что это за чертовщина?

Денни нервно хихикнул и закрыл лицо руками.

— Ты мне не поверишь. И никто не поверит. Я уже как-то рассказывал другим, и они решили, что я псих.

Ромеро затянулся сигаретой.

— Чёрт, парень, сейчас я готов поверить во что угодно. Правда.

Он на мгновение замолчал.

— Ладно, давай я начну. Всё дело в твоём брате, чёрт бы его побрал. В первый день ты назвал его Деймон, я помню. Ты сказал, что он не такой, как другие люди, что он другой. Что если кто-то на тебя наедет… он с ними разберётся. Правда, тогда я решил, что он не в тюрьме. Но, похоже, он внутри неё. Он внутри тебя.

— Да, ты прав, — Палмквист сжал зубы и вцепился руками в волосы. — Он всегда был внутри меня. Видишь ли, Ромеро, я был одним из близнецов. Мой брат умер при родах. Точнее, он уже родился мёртвым. Иногда, когда в утробе матери растут близнецы, один из них начинает доминировать и поглощает второго. Я и был этим доминирующим близнецом. Хотя иногда мне кажется, что всё наоборот…

Палмквист рассказал, что в первом триместре беременности УЗИ показало, что его мать ждёт близнецов. Она назвала их Денни и Деймон.

То, кто родится первым, будет Денни, вторым — Деймон.

Только Деймон так и не родился.

Во втором триместре выяснилось, что остался только Денни и какая-то рудиментарная ткань.

Её полностью «высосал» второй плод. Доктор сказал, что на таких ранних сроках подобное хоть и редко, но случается.

— Она рассказала об этом, когда мне было пять или шесть лет. Мой старик погиб в автомобильной аварии, так что, полагаю, настало время для признаний, — продолжал Денни. -

Часть меня уже знала то, что рассказывала мать, потому что каким-то образом я всегда понимал, что не одинок. Просто чувствовал это, наверно. И с годами ощущение кого-то ещё внутри меня лишь усиливалось. Нет, Деймон никогда не выходил наружу и не принимал обличье. Он постоянно прятался внутри меня.

Палмквист объяснил, что никогда не разговаривал с Деймоном и не вступал в контакт, потому что Деймон доминировал лишь тогда, когда Денни спал. Тогда и только тогда Деймон мог выйти наружу.

Выйти и поиграть.

Палмквист мог проснуться утром, а его игрушки были разбросаны, вещи перемещены, сломаны или вообще потеряны.

Это был Деймон. Он выходил по ночам и играл, как любой другой ребёнок его возраста.

Только вот он не был таким, как другие дети, и Палмквист понимал это уже в детские годы.

Кем бы ни был Деймон, он принимал облик мрачного, отвратительного, абсурдного существа, скрывающегося в детском подсознании. Существа из детских кошмаров, прячущегося под кроватью или в шкафу.