Бойся сбычи мечт

Не подходя близко, я добил раненых своим копьём, в том числе и Ларга.

Подойдя к нему и увидев, что стрела торчит из его шеи, я сказал:

— Ты не успел. Мне жаль.

Я был почти искренен. Я не ожидал, что сложится именно так.

— Эй, вы, там! — Крикнул я по-русски. — Встречайте папочку.

— Урф! — Заорали в два голоса детишки.

Я замахал руками, разглядев их на «стенах» городища. И тут я увидел невнятный силуэт в наваленном под насыпью сухостое. Разглядев кошачьи глаза, я понял, что это Рысь.

— А….. Трусиха! В засаде сидишь, или драпать собралась? — Спросил я. — И тебе не стыдно?

Рысь вылезла из завала и, стыдливо опустив голову и прижав уши, подошла ко мне.

— Эх ты, — сказал я и получил удар стрелы в спину.

Глава шестая

Я умирал долго и мучительно. Потеряв сознание от болевого шока, я провалился в огненную пустоту ярко красного туннеля и летел в ней, бестелесный и одинокий. Мне было так жаль себя, что я рыдал, изливая слёзы из несуществующих глаз.

Тела не было, но боль была повсюду. Я сам был пламенем и сам себя сжигал.

Мой полёт то прекращался, то возобновлялся. Меня, то несло вперёд, то кружило по сложной спирали и вокруг центра моего сознания. Это продолжалось бесконечно долго.

Нет тела — нет времени, и для меня в боли проходила вечность за вечностью. Боль становилась моей сущностью, моей оболочкой, и, наконец, моим телом. Боль сомкнулась вокруг меня и стала только моей. Внешний жар отступил и мне сразу стало легче и появились мысли. Вернее, не мысли, а образы.

Образы складывались из всплесков пламени, кипевшем в оболочке боли и пытавшемся вырваться наружу, разгореться и сжечь всё вокруг.

А что вокруг? — Мелькнула настоящая мысль.

И боль накинулась на эту мысль и порвала её на триллион кусочков. Теперь эта простая мысль существовала, но была везде, как атомы, заполнившего моё пространство вещества.

Что вокруг, что вокруг, что вокруг… Боль пульсировала, выбрасывая фонтаны огня.

— Это сердце, — подумал я.

Да, я почувствовал, что у меня где-то есть сердце. Где-то в центре меня. В центре боли. И я увидел его. Увидел огромный красный бутон цветка, медленно раскрывавший свои лепестки. Очень медленно. Бесконечно медленно.

* * *

Я валялся в пещере до первого снега.

Стрела пробила левую лопатку. Слишком хороший лук я сделал. И хорошие стрелы с тонкими шилообразными наконечниками. Судя по всему, лёгкое пробито не было. Рука стрелявшего не смогла достаточно растянуть тугую струну.

Даже после того как я очнулся, лихорадило и трясло меня долго. И это было мучительней, чем в беспамятстве. Озноб скручивал и корёжил тело. Это выматывало. Болезнь обессилила меня и высушила.

Левая рука потеряла мышечную массу, и когда я попытался, с её помощью, взобраться по ступенькам на верхнюю площадку городища, я едва не свалился в замерзающую реку, покрытую тонким ледком.

Поднявшись на верхнюю площадку лестницы, я выглянул наверх и удивился тому, что увидел. В городище жили люди. Я насчитал восемь больших «вигвамов» и около двадцати человек разного возраста, в основном женщин, детей и стариков.

— Ты куда вылез! — Вскричала, увидев меня, Игра.

Она сидела на бревне у одного из костров и плела, вместе с ещё одной девушкой, сеть. За их спинами был установлен «экран» из сшитых «рыбьих» шкур, висевших на наклонно установленных шестах. С помощью такого экрана тепло костра отражалось и согревало лучше.

Рядом на жердях висели «нити» для сети — вяленные, опять же «рыбьи», кишки, скрученные по трое. Нити из них получались очень прочные и эластичные.

Я вспомнил, что так и не доучил Игру плести сети, но, увидев лежащую у их ног ячеистую груду, радостно рассмеялся.

Увидев моё смеющееся лицо, Игра вскочила и радостно закричала:

— Срок, Урф вышел из пещеры.

Я посмотрел в сторону её взгляда и увидел Срока, разделывавшего с помощью кольев ствол дерева на тонкие доски и брусья. С ним рядом работало ещё трое крепких мужиков среднего возраста.

Срок бросил работу, подбежал ко мне и вытянул меня из расщелины, помогая выбраться на площадку городища.

Подошли и трое его «подельников». Они остановились чуть поодаль и с интересом, но с опаской, смотрели на меня. Я вынужденно, хоть и с трудом, расправил плечи и выпрямил спину.

— Это Грап, Брас и Дук. Они помогали нам с Игрой за тобой ухаживать. Ну и силён ты, брат! — Восхитился Срок. — Мы все вместе с трудом удерживали тебя. Ты был горячий, как огонь, и сильный, как стадо кабанов. Они до сих пор бояться тебя.

Я обвел мужиков взглядом. Трое потупили взгляды.

— Я не грозный, если меня слушаться. Ты же знаешь, — сказал я. — Что они тут делают?

Я указал рукой на суетящийся в работе народ и движение резко прекратилось. Все встали как вкопанные. Как услышали меня на самом дальнем конце городища, я не знаю. Я ведь не говорил громко.

— Ну что ты, Урф?! — плаксиво заныла Игра.

Она тоже встала с бревна и шла мне на встречу.

— Зачем ты так, Урф?! — Грубовато спросил Срок.

— Что они тут делают? — Переспросил я, повышая голос.

Тишина обступила меня, как до этого обступала боль. Тишина расширялась и уплотнялась.

— Кхе-кхе! — Раздалось у меня за спиной.