Бойся своих желаний

Блин, лежал, никого не трогал, задремал даже на солнышке, и вдруг ощутил довольно чувствительный не то пинок, не то толчок в бок. И довольно грубый мужской голос рыкнул над головой.

— Эй, ты живой?

Я уже привык, что это мой персональный пляж, что здесь в принципе никого не может быть кроме меня, и не сразу сообразил, что это происходит со мной. И снова чувствительные толчки в бок.

— Эй, просыпайся!

Похоже, всё происходило в реальности, и придётся всё-таки вставать. Я уже отвык от грубости по отношению ко мне, и пока вставал, в душе стала подниматься ярость к неизвестному грубияну, позволившему такое. Да и любой отдыхающий на пляже, которого подняли пинками, тоже не испытывал бы добрых чувств.

Когда я всё-таки встал, в нескольких шагах от меня стоял довольно крепкий мужчина средних лет в чём-то вроде костюма для верховой езды. И сразу наезд на меня.

— Кто такой, что здесь делаешь?

Возможно, он имел право задавать такие вопросы, но не здесь и не мне. Стараясь сдерживать рвущееся раздражение, я невольно набычился.

— Ты решил оборвать раньше времени отмерянные тебе дни жизни?

Такую фразу в переводе на земной можно, наверное, было бы перевести как «тебе жить надоело?» но я старался быть по возможности вежливым даже в такой ситуации. Мужчина крепче меня, но я в любой момент мог его усыпить, парализовать, закопать в землю, сжечь плазмой, огненными заклинаниям, превратить в ледышку, и теперь его жизнь зависела только от его поведения.

Вряд ли он испугался голого парня, облепленного песком, да ещё и имея на поясе довольно большой кинжал, но он отступил от меня ещё на пару шагов и уже почти нормальным голосом сказал.

— Меня зовут Гастор, я слуга леди Ирелы, дочери графа Марино — мужчина кивнул куда-то вверх. Я невольно повернул голову и увидел на обрыве моего берега троих всадников. Две девушки и мужчина — Леди Ирела совершала конную прогулку, и здесь мы заметили валяющееся на самом берегу голое тело. Леди Ирела послала меня узнать что случилось.

Ну что ж, почти оправдался, и если бы не чувствительные толчки сапогом, можно было бы только сказать спасибо этой Иреле за внимательность и заботу. Ярость стала спадать.

— Передай леди Иреле, что со мной всё в порядке. Я путешественник, и приехал сюда поправить своё здоровье.

— А… почему ты голый?

— Я приехал принимать солнечные и морские ванны, и для здоровья гораздо полезнее, если делать это обнажённым, не мешая солнцу одеждой. Поэтому, чтобы не смущать других видом своего тела, я уединился в этой бухточке — оправдываться непонятно в чём надоело, и следующие слова невольно поучились шипящими — Ещё вопросы?

Мужчина открыл рот, но тут же передумал.

— Благодарю… господин, я всё передам своей госпоже.

Ну и ладушки. Я немного понаблюдал, как этот… Гастор карабкался наверх, и снова улёгся на горячий песок. Вот уж не знаешь — то ли материться, что лезут когда не просят, то ли порадоваться, что есть ещё люди, которым не совсем наплевать на ближнего, возможно оказавшегося в беде. Но ни ругаться, ни бежать благодарить я не собирался. Сейчас меня интересовали всего три вещи — море, песок и солнце. Все остальное осталось где-то очень далеко и меня не касалось. Кто знает, когда я ещё смогу позволить себе такой отпуск.

Девушки внимательно наблюдали как слуга подошёл к лежащему телу, как это тело вдруг начало вставать, оказавшись довольно симпатичным парнем. Слов было почти не слышно, и когда парень снова улёгся, всё внимание переключилось на карабкающегося по склону слугу. Наконец он выбрался и подошёл к госпоже с докладом.

— Это приезжий, госпожа Ирела — начал он докладывать — Сказал, что приехал поправить здоровье.

— А почему голый? — не удержалась от вопроса хозяйка.

— Сказал, что без одежды получает больше пользы, поэтому забрался сюда, чтобы не смущать других.

— Он такой больной? Может его надо к лекарю отвезти?

Гастор чуть поморщился.

— По нему не скажешь, что у него что-то болит. Вставал легко, тело гибкое. Да и глянул потом так, что… с таким лучше не связываться.

Все снова посмотрели на лежащее внизу неподвижное тело. Не связываться? Вот с этим? Но стоять и смотреть, ожидая непонятно чего, было глупо, и девушки повернули лошадей.

Отъехали немного, и первую словно прорвало.

— Нет, Ирела, ты видела⁈ Стоит совершенно голый, и даже прикрыться не пытался, словно нас там вообще не было! Совсем мужчины последний стыд и совесть потеряли!

Вторая чуть улыбнулась горячности подруги.

— И что же ты, Танти, увидела такого, что раньше никогда не видела?

— Я… Я… Всё я видела и не раз, но всё равно это… неприлично. Мог хотя бы ладошками прикрыться!

— Так он нас не сразу заметил, и прикрываться было уже поздно. Мне вот другое интересно — а где его одежда? Он что, везде голый ходит? — она оглянулась назад — Гастор, ты там хоть какую-нибудь одежду видел?

— Да, госпожа, была сложена стопкой у самой стенки.

— Уже хорошо — буркнула девушка — А мне вот интересно другое стало — что он там говорил про пользу солнца, для которой он должен был быть голым? Может он какой-нибудь солнцепоклонник?